– …но сейчас не самое удобное время для нанесения визитов. Время приемов не подошло. К тому же я сегодня и не собиралась никого принимать. Мне, видите ли, нездоровится.
И тут она ему подмигнула, ей-богу подмигнула! Когда до Плюма дошло, он мысленно дал себе оплеуху: вот ведь старый олух, она ж ему прозрачно намекает! Он подмигнул ей в ответ, мол, понял, щас все устрою в лучшем виде.
– Чего стоишь? – рявкнул он прилипшей к стене служанке. – Не слышала, что госпожу мутит? Да на ней же лица нет, бледнехонькая вся. Голодом ты ее моришь, что ли? Принеси-ка нам сюда чего-нибудь пож… вкусить то есть, да побыстрее!
Он повернулся к хозяйке и подмигнул ей, мол, ну, не ловко ли я вывернул, а? Та повернулась к девчонке и натянуто кивнула:
– Габриэлла, будь любезна, сходи на кухню и принеси нам с господином Плюмом легких закусок, таких, какие подают на званых ужинах, – с нажимом подчеркнула она.
Плюму это очень понравилось: не абы что велела подать, а как на званных ужинах, вон ведь оно как!
Когда девчонка вышла, Эмеральда указала на чайный столик:
– Не угодно ли вам будет присесть и извинить меня на пару минут? Ваш визит стал, гм…
– Приятной неожиданностью? – подсказал он.
– Полной неожиданностью. Поэтому мне необходимо привести себя в порядок.
Плюм, крайне довольный, прошествовал к означенному столику и плюхнулся на стул с высокой спинкой, обитой бархатом. Там он закинул ногу на ногу как можно непринужденнее и принялся ждать.
Эмеральда, у которой от произошедшего начался нервный тик, зашла за стоящую тут же ширму, размышляя над наиболее приличествующим для леди способом избавиться от такого отталкивающего, нет, омерзительного типа, как этот Плюм. Даже передник не снял! А вульгарная булавка на шейном платке напоминает напившегося кровью клеща.
Когда он так непрошено ворвался в ее жилище, презрев все правила хорошего тона, предписывающие наносить визиты сугубо в отведенные для этого часы – с двенадцати до трех пополудни, – они с Габриэллой как раз разыгрывали партию в криббедж[9] (на самом деле компаньонку звали Гадя, но леди не подобает пользоваться услугами девушек с подобными именами, поэтому первое, что Эмеральда сделала, наняв ее, – это переименовала). Все дальнейшее произошло так быстро, что она даже не успела сменить карточную скатерть. При мысли о том, что ей придется обедать на зеленом сукне с субъектом, от которого несет мокрой псиной и подгоревшим жиром, Эмеральда стиснула зубы. Но затем, как и подобает истинной леди, взяла себя в руки, сменила домашний воротничок и чепец на предназначенные для приема гостей, нацепила любезную улыбку (но холодную, как забытый на леднике угорь) и выпорхнула из-за ширмы.
Мысленно она поздравила себя с тем, что велела приберечь для собак остатки вчерашнего званого ужина.
– Надеюсь, я не заставила вас ждать, господин Плюм, – сказала она тоном, исключающим положительный ответ.
Плюм помотал головой: ширма Эмеральды стояла у окна, как раз против света, так что он отнюдь не скучал, глядя, как она охорашивается.
– Ничуть, сударыня, – честно признался он.
Последнее слово он произнес с ловкостью, особенно похвальной, учитывая, что он не знал, где в нем ставить ударение. Но само его звучание, казалось, возносило его на вершины аристократического Олимпа. Прежде чем прийти сюда, Плюм даже потренировался перед начищенной до блеска медной кастрюлей, то произнося «сударыня» с небрежной усмешкой светского льва и целуя воображаемую ручку прелестницы (во время репетиции ее заменила ручка кастрюли), то отчеканивая каждый слог и почтительно вытягиваясь, то равнодушно отводя взор долу.
Эмеральда проплыла к чайному столику и заняла место напротив. О чем говорить с таким, как этот Плюм? Вернее всего, его мозг и развивается как-то по-другому. Ломать голову не пришлось, потому что трактирщик первым завязал беседу.
– Отчего вы в последнее время не захаживаете в «Зубастого угря», сударыня? – осведомился он.
– Я никогда и не захаживала в «Зубастого угря», сударь.
– Так не настал ли момент это исправить?
– Куда же запропастилась Габриэлла? – забеспокоилась Эмеральда. – Не удивлюсь, если она провозится внизу еще с добрых полчаса. Ах, господин Плюм, в наше время так непросто найти служанку, которую прежде не пришлось бы отучивать от лени.
Плюм в который раз подивился поразительно тонкой способности леди делать намеки. Вот Сангрия в их вторую встречу так прямо и сказала, что ей помощь на сеновале требуется. Ей бы поучиться у Эмеральды – вон как ловко дала понять, что у него в запасе еще целых полчаса до возвращения служанки. Ободренный таким решительным поощрением с ее стороны, Плюм вскочил и бросился перед ней на колени: