Выбрать главу

Супруг баронессы страдал гематидрозом – чрезвычайно редким и малоизученным заболеванием. По правде говоря, барон был единственным в практике Эшеса, и лечения для этого недуга пока не придумали. Приступы, как правило, длились от пары минут до нескольких часов, в течение которых несчастный в буквальном смысле слова исходил кровавым потом. Понаблюдав за ним какое-то время и тщательно зафиксировав симптомы и периоды обострений, Эшес пришел к выводу, что ухудшение наступало после сильного эмоционального потрясения. Все это пришлось собирать по крупицам, ввиду объективной неспособности самого барона поведать об ощущениях.

– Сегодня что-то произошло? Что-то взволновало или обеспокоило вашего супруга?

– Нет, – пожала плечами баронесса, – ничего такого не было.

– Но что-то же должно было послужить толчком? – настаивал Эшес. – Помните, что я вам говорил: его нельзя лишний раз волновать.

По правде сказать, задача была не из легких, ибо барон приходил в чрезвычайное возбуждение даже от сущих пустяков. Так, однажды его вывел из душевного равновесия вид грязного оборвыша, просящего милостыню на ярмарке. Супруг баронессы тогда вывернул карманы и высыпал малышу в кубышку всю наличность. А ее с лихвой хватило бы на оплату года службы поденного рабочего. Родители ребенка так перепугались, что потом самолично пришли к Эшесу, умоляя и заклиная его вернуть деньги его светлости.

– Ах, должно быть, все дело в той пьесе!

– Пьесе? – нахмурился Эшес.

– Да, сегодня прибыли ноты, которые я заказала специально для него в городе. С самого утра мой дражайший супруг, – она мягко провела пальчиком по бархатному покрывалу, – просидел за клавесином, не пожелав прерваться даже на обед. У него такая… чувствительная натура. Это моя вина, я не должна была позволять ему так переутомляться.

– Да, не нужно было.

– Но я просто не смогла проявить строгость… – она приподняла уголки губ, – одна композиция особенно поразила его, он исполнил ее не меньше десятка раз.

При этих словах барон дернулся, и Эшес снова глянул на скрюченные пальцы. Теперь ему показалось, что они стали такими от долгой игры.

– Больше не позволяйте ему этого, – сказал Эшес, удобнее подтыкая одеяло.

Все нужное было приготовлено заранее, поэтому он смочил губку в лавандовой воде, присел на стул возле кровати и потянулся к лицу больного. Мутный взгляд страдальца метнулся к нему. Он явно не узнал врача и в ужасе отшатнулся, отчего красная капля сорвалась с кончика носа и упала на нижнюю губу.

– Все в порядке, любовь моя, – баронесса присела на краешек кровати и медленно провела пальцем по рту мужа, стирая каплю (а на деле еще больше размазывая ее). Таким ровным невыразительным голосом люди обычно зачитывают список покупок бакалейщику. – Эшес пришел помочь тебе.

Ее светлость нащупала руку супруга и, несмотря на попытку барона вырвать ее, крепко стиснула своей узкой белой ладонью. Пальцы мужчины мелко подрагивали, но повторить попытку забрать ее он не решился. Только испуганно косился на баронессу, пока Эшес делал все необходимое для облегчения приступа.

Порой он задавался вопросом, что бы барон поведал, будь у него такая возможность. Но ему отрезали язык во время военной кампании. Так, по крайней мере, сказала баронесса в самую первую встречу. Правда ли это, Эшес вряд ли когда-нибудь узнает. Довольно того, что он своими глазами видел давно затянувшийся шрам, когда лечил барону воспаление легких. А склонности к письму барон не имел. Зато у его жены был превосходный почерк: уверенный, размашистый, со множеством завитушек и украшательств, неизменно заканчивающихся каким-нибудь особо смачным росчерком.

Пока он работал, баронесса нежно поглаживала щеку супруга. Успокаивающий жест явно ввергал того во все большее волнение. Заметив это, Эшес сдвинул брови:

– Ваша светлость, барону сейчас ни к чему лишние прикосновения.

Она усмехнулась, но послушалась и руку убрала. Потом встала и отошла к окну. В этот момент в дверь постучали, и в комнату вошла служанка в парике, напоминающем надетую на голову карликовую овцу. Эшес никогда не понимал этой моды. А модники упрямо не понимали его нежелания прикрывать голову куском мочала.

Если бы он не знал Ми, то подумал бы, что это один из лакеев, с которыми он сюда приехал, переоделся в служанку. То же работало и в обратную сторону: надень девушка ливрею и встань на запятки кареты, он бы принял ее за одного из братьев – До или Ре. Тройняшки были неотличимы. Иногда Эшесу хотелось пощупать их спины, чтобы убедиться, что там нет ключиков, – так они походили на огромных заводных кукол.