— Это плохо… ну ничего, в следующий раз обязательно полетишь. Слушай! Бумажка есть? Давай я тебе план нарисую, в Ист-Каменске такой дом есть классный, денек поковыряетесь и наберете! Наши, я думаю, поймут.
— Максим… а у вас ведь денег с запасом, да?
— А что?
— Хочешь меня?
Я в шоке вытаращил глаза. От скромницы Марины такого я не ждал.
— Я недорого возьму… Мне тысячи на билет не хватает. Сегодня девчонки в «Кафе» засядут, комната свободна будет… делай, что хочешь, я никому не расскажу.
Неумело подражая чему-то, очевидно увиденному в кино, Марина провела ноготками по моей груди. Я осторожно взял ее за руку:
— Марина, ну ты чего?! Ну не надо так. Не плачь, найдем деньги. Вот прямо сейчас пойдем и найдем.
Марина неуверенно улыбнулась:
— Только не говори своим, что я тут…
— Нет, конечно. Да я и сам уже забыл.
— Очень хочется увидеть небо…
Оставив Марину в коридоре, я забежал на минуту в комнату и извлек из тумбочки тридцать красных листков, найденных за три последних месяца нами, купленных и выменянных у других ячеек. Вообще-то это была коллекция Игоря, но я решил, что он меня поймет. С листками в кармане я кинулся в комнату дядьки Петро.
— Петро, сколько дашь за это?
— Полтыщщи дам.
Я повернулся и постучал в дверь напротив:
— Борецкий, добрый вечер. Гляньте-ка на это.
Похоже, Борецкий отлично знал, что я держу в руках; через десять минут торга мне удалось стрясти с него восемьсот кредитов, которые он немедленно мне выдал. Еще двести кредитов я достал из своей личной заначки. Подумав, я достал оставшиеся полторы сотни и добавил к стопке.
Марина засияла, как солнце.
— Я верну, обязательно! Не сразу, конечно, но верну! Спасибо тебе!
Прижимая деньги к груди, она убежала, я остался один в коридоре. На душе было тепло и спокойно; никаких неприятностей не ожидалось, напротив: послезавтра поедем в город, денег хватает, а тут еще и Марину осчастливил… впрочем, одна неприятность все же намечалась, и я решил разделаться с ней поскорее.
Игоря я нашел в нашей лагерной библиотеке, где он, неинтеллигентно закинув ноги на стол, читал какую-то ветхую книгу. Периодически из книги выпадали страницы; Игорь, ругнувшись, поднимал их, смазывал клеем и вставлял на прежнее место.
— Игорь, тут такое дело…
— М-м-м…?
— Я твою коллекцию продал.
Лицо Игоря отразило крайнее неудовольствие.
— Очень интересно. Раньше за тобой такого не наблюдалось.
— Извини… деньги срочно были нужны.
Я кратко пересказал ему историю с Мариной, умолчав, как и обещал ей, о ее непристойном предложении. Игорь оттаял:
— Ладно тогда, фиг с ними. Много хоть дал за них этот пройдоха?
— Восемьсот. Правда, сказал, что я его без ножа режу. Марина отдать обещала…
— Да ну, ладно уж. Передай ей, чтоб оставила себе. — Игорь улыбнулся. — Все равно я эти листочки в тетрадь переписал.
Вздохнув с облегчением, я вышел из библиотеки и лицом к лицу столкнулся с Леной. Морщинки в уголках ее глаз стали глубже, в голосе звучал металл. Куда делась та плачущая девчонка, которой она прибыла в Лагерь?
— Максим, надо поговорить. Ты дал Марине деньги?
— Ну, я.
— Я правильно угадала, чем она с тобою расплатилась?
— Дура! Я ей в долг дал!
— На себя посмотри, кретин.
— Придумали тоже, жребий кидать. Что, пару недель не могли подождать, денег собрать? Лететь, так уж всем вместе.
— Еще раз повторяю, кретин ты. Жребий был поддельный, и денег у нас хватало.
— Так какого хрена вы ее до слез довели?
— Это было наказание. Она крысу не заметила, и та Насте руку прокусила. Вот мы и решили ее за это в город не брать.
— Какие же вы… жестокие.
— Теперь уж все равно. Теперь-то уж возьмем, никуда не деться. Ладно, ты это… извини, если что.
— Ничего, переживу…
За день до отправления начальник выстроил нас на площадке перед Лагерем.
— У кого уже есть билеты, два шага вперед.
Вышли все, кроме «Пиратов». Впрочем, особо огорченными они не выглядели. Начальник спросил:
— А девушки с кухни где?
— Завтрак готовят.
— У них билеты есть?
— Да. У всех пяти.
— Передайте потом, что я говорил. Или нет, я сам. Значит так: завтра прибывает пассажирский бот; с собой вам следует взять лишь деньги. Все личные вещи следует оставить в Лагере, иначе при обыске они будут изъяты. В городе вы будете находиться до тех пор, пока у вас будут деньги. Две недели для одного человека стоят две тысячи кредитов. В любое время вы можете подойти к пилоту и он доставит вас обратно в Лагерь. Город покидать запрещается! Каждый раз вот уже двенадцать лет я предупреждаю, что системы контроля не обмануть, и каждый раз находится умник, который считает, что это ему под силу. Беглецы будут немедленно арестованы, их ячейка оштрафована, а виновники будут помещены в карцер на четыре дня. Также вам запрещается писать письма, пользоваться интернет-автоматами и каким-либо иным способом связываться с людьми в других городах.