В одну из ночей Алексей поднялся на склад и протянул руку к коробке с рисом. И, к своему изумлению, ощутил, что более ничто не мешает ему: вирус был окончательно побежден. Алексей вернулся домой, но мать не узнала его. Тогда он обокрал какого-то случайного прохожего и снял в гостинице номер с компьютером: порт на его пояснице к тому времени окончательно оформился. Алексей стал искать всю информацию, относящуюся к вирусу, но нашел гораздо больше.
— Понимаешь, Максим, там вся защита строится на психокодах. Расчет был прост: человек, не инфицированный модификационным вирусом, просто не сможет подключиться к интернету; а инфицированный, конечно, не сможет получить информацию, защищенную психокодами. ОНИ же не знали, что появлюсь я… и я узнал очень многое. Возможно, больше, чем стоило. Этот вирус — поистине дьявольское изобретение… люди, они больше не принадлежат себе. Весь мир пропитан ИХ тайными знаками, психокодами. Они везде: мелькают между кадрами в кинотеатрах, проступают сквозь газетные фотографии, ими насыщен интернет, они даже в орнаменте домов. Людьми правят, Максим. Указывают, за кого голосовать, кого любить и ненавидеть, какой сок пить и какие рестораны посещать. Это сделали ОНИ…
— Кто «ОНИ»? о ком ты все время говоришь?
— Если б знать… я называю ИХ просто «ОНИ». Те, кто правят на самом деле.
Я помолчал, качая ногой. Ветер усиливался и гнал туман мимо нас грязными клочьями; похоже, погода ухудшалась. Впрочем, На Болоте дождя никогда не было, и мы могли не торопиться. Одна непрошеная, нехорошая мысль все вертелась в моей голове, и наконец я решился спросить:
— Алексей… а может, люди — те, кто прошел возрастание — они и не люди больше? Они же… получается, они просто бездушные марионетки… хуже животных…
Алексей ответил неожиданно жестко:
— Никогда больше так не говори, Максим. Не смей. Они люди… только взятые в плен.
Алексей погладил крысака по облезлой шкуре и продолжил рассказ.
— Через несколько дней меня взяли. Постучали в дверь, а когда открыл — скрутили. Долго обследовали и наконец отправили в этот лагерь. Их всего шесть, этих лагерей; обучение в каждом длится шесть лет.
— А что потом? — занервничал я. — Один мой друг, он… уверен, что через шесть… впрочем, уже пять лет нас всех убьют, это так?
— Нет, конечно. Ты сам подумай, столько человек содержать ради вас, сколько это стоит? Неужели ты думаешь, что Лагерь окупается этими побрякушками, что вы приносите? Лагерь — это лишь подготовка. Знать бы, к чему…
Мимо нас прошел древний дед, впрочем, весьма крепкий с виду, с охотничьим карабином на плече. Алексей окликнул его:
— Василь, на охоту?
— Та не… ружжо пристреливаю.
Алексей начал рассказывать про свою жизнь в Лагере. Он рассказывал очень подробно, останавливаясь на каждой мелочи, и я понял, что Алексей пытается отдалить тот момент, когда придется рассказать про Андрея. Я молча слушал, но Алексей заметил мое нетерпение. Он вздохнул:
— Андрей… он вовсе не был таким монстром, каким многие его представляли. Он потерял отца и мать и был очень одинок. Все могло быть иначе, но к сожалению, именно ему попало в руки оружие страшной силы.
Я открыл ему свой секрет. Когда он узнал, что я не такой, как остальные, что я пусть некорректно, но прошел возрастание, он сказал, что хочет кое-что рассказать мне, но не в Лагере, а под большим секретом. Мы отправились в поход, и он начал рассказывать мне историю свое жизни. Отец Андрея был археологом; сам он по Болоту не шатался, нет. Сталкеры приносили ему найденные вещи, а тот обследовал их на предмет исторической ценности и если вещь представляла что-то интересное, составлял описание и продавал в музей. Однажды, когда Андрею было тринадцать, сталкеры принесли ему старую, потрепанную книгу — "история первобытных народов". Видимо, очень старую — там были эти старинные буквы, как их… ну неважно. Суть вот в чем: прочитал его отец эту книгу и наутро умер. По словам Андрея, умер очень странным образом; как именно, Андрей не сказал. Некоторое время спустя после похорон отца его мать умерла той же странной смертью, что и отец. Андрей сказал, что так он случайно обнаружил оружие, способное уничтожить всех инфицированных.
И вот тогда-то и случилась наша ссора. Он сказал: "я хочу убить их всех. А тем, что останется от этого мира, будем править мы. Если ты поможешь мне…"
Когда я отказался, он выхватил нож и попытался меня убить.
Алексей положил обе руки себе на колени; я заметил, что его пальцы дрожат.
— Почти год после этой драки мы не разговаривали и старались держаться друг от друга подальше. Я познакомился с Анютой; впрочем, Петро ведь рассказывал, да? Рассказывал. Что он еще рассказал?