- Пусти меня, пусти! - кричала она. - Я не могу, так больше! Нет моих сил...
И она, с Мышкой на руках, оттолкнулась ногами от бортика и полетела вниз, в бездонную океаническую топь. Отчаянный детский плач и с женский крик, перемешанные с неистовым биением сердца, навеки застыли в голове у Лизы. Когда она услышала тугой, смачный всплеск, сердце остановилось. Она плохо помнила, что было потом. Кажется, Лиза упала и оказалась в темноте. Потом пришла в себя, кричала и визжала, ожесточенно колотила ограждение палубы, плевала в ненавистную воду. К ней боялись подойти. Часть Лизиной души словно погибла вместе с Айшей и Мышкой.
Она не рассказала никому. Во время обморока у Лизы было видение. В нём - Айша и обе её дочки, Мышка и Вишенка, вместе. Мама прижимала девочек и ласкала. Мышка отвечала на её ласку, а Вишенка, напротив, оставалась холодна. Айша пыталась согреть её, дула на ледяные ручки, но всё было тщетно. Синими от холода губами девочка шептала:
- Я ведь не этого от тебя хотела, мама...
Из чернеющих воронок глаз падали ледяные слезинки.
7. Отзвуки
Лизе было плохо. В бреду и полузабьте она провела почти сутки. Её рвало, она кричала и плакала. Её колотило крупным ознобом, скачками менялась температура. Поначалу с ужасом решили, что и Лизу убивает хворь. Но красноты на её коже не было совершенно.
- Психосоматика, - заключил, наконец, опечаленный Джейк.
Самоубийство Айши с Мышкой вывело из равновесия всех. Негласный траур поселился среди пассажиров корабля. Горевали доктор и капитан. Не скрывал и не стыдился слёз Эндрю. Словно кто-то вынул сердце из его груди. Ну почему, почему он ничего не заподозрил?! Отчего не оказался ночью рядом с любимой и не спас?..
Не знали, что сказать Майклу. Гибель Мышки, практически сестрёнки, он, конечно, мог бы понять. Но как объяснить мальчику, что мама сама утопила девочку, забрала с собой на тот свет?! В итоге, Грета, которая тоже была сама не своя, но сдерживалась, чтобы не показать вида перед Эрин и Майклом - последними детьми, которые оставались на яхте, - сказала им, что Мышенька и Айша скоропостижно скончались от вируса.
А Лиза, которая теперь металась между неизбежностью и нежеланием верить в случившиеся, испытывала мучительное чувство вины. Благодаря Джейку, который вовремя поставил верный диагноз, её не поместили в изолятор и оставили в каюте. Там она и металась по койке, страшная от истерики, скорее даже - безобразная. Огромный кусок того мира, которым она дорожила, откололся и ухнул в недосягаемость.
Как она могла позволить ей?! Почему не удержала хотя бы Мышку?! Они все были слишком беспечны и несерьёзно отнеслись к состоянию Айши. Одна только Грета пыталась спасти, оправдывала её видения. В какой-то момент у Лизы возникло острое чувство ненависти к Эндрю: он пуще других считал видения Айши сумасшествием.
Но винить одного Эндрю не получалось. Лиза чувствовала вину и за собой. Да и только ли в видениях дело?! Лиза мучительно искала причины самоубийства. Одно дело - лишить жизни себя, но совсем другое - тащить за собой на тот свет маленького ребёнка.
Наверное, Айша действительно была слишком измучена. И не только видениями, не только гибелью старшей дочери Вишенки - всей своей жизнью. Она словно тащила за собой страдания и никак не могла их сбросить. Ещё до появления болота она не раз порывалась уйти и расстаться с Грейером, но оставалась. Всё время терпела. Лиза знала: Айша тяжело переносила и вынужденную разлуку с родителями, и имевшее место презрение со стороны многих людей из-за того, что она когда-то прибыла в страну нелегально. Неопределённость изъеденного болотом мира, духота, недоедание и недосып сыграли немалую роль, а видения стали последней каплей. В какой-то момент у Айши просто не хватило сил...
Однако, оправдать Айшу Лиза тоже не могла. Как бы ни было тяжело, какие бы ни были причины, убийство дочери, равно как и самоубийство при живом ребёнке, были выше её понимания.
Ближе к ночи Лиза немного успокоилась. Она с усилием оторвала затёкшее тело от кровати и вышла из каюты. Нужно было разыскать Майкла.
Он оказался с Гретой и Катрин. В полумраке столовой, где, по обыкновению, собрались на вечерние посиделки пассажиры корабля, Лизе на миг показалось, что сидящие рядышком няньки имеют явное внешнее сходство. Но она отогнала эту мысль: показалось в потёмках.
Из всех пассажиров яхты на вечерние посиделки в столовую не пришёл только Эндрю. С тех пор, как погибла Айша, он заперся у себя в каюте, где после гибели товарищей от заразы жил один, и попросил его не беспокоить. С каменным лицом он принимал воду от приходившей проведать его Греты, но выходить за пределы каюты отказывался.
Грета с Майклом и Катрин с малюткой Эрин сидели в дальнем углу, прямо на полу, на пледах. Грета читала детям свои любимые стихи. Лиза тихонько присела рядом и обняла сына. Никто ни о чём не спрашивал её, не бередил ран. Она слушала размеренные строчки, летящие из уст Греты, но не воспринимала их. Она всецело была поглощена своими мыслями.
Когда-то давно её предки, прабабушка и прадед, бежали из России. В стране грянула революция, привычный устой был свергнут, начались гонения. Семье Лизы удалось перебраться в Китай, где они провели около года. Затем переплыли Тихий океан и оказались в Америке.
Эту историю Лиза не раз слышала от бабушки, которая родилась по пути в Китай в вагоне поезда, "в теплушке", как она его называла. Бабушка жалела, что ни она, ни её дочь, не смогли увидеть Россию, и мечтала, что это сможет сделать её внучка. Лиза заразилась этой мечтой и жила ей. С помощью бабушки она выучила русский алфавит - кириллицу, и научилась сносно изъясняться на русском. Из-за болезни Майкла и от этой мечты пришлось отказаться. Но Лиза по-прежнему интересовалась русской историей и тем, что происходит в этой далёкой и такой манящей стране сейчас.
- Мама, - в тон её мыслям спросил Майкл. - А как моё имя будет звучать по-русски? Ты говорила как-то, но я подзабыл.
Лиза улыбнулась. Они с сыном будто были связаны невидимой ниточкой.
Она ответила:
- "Михаил". Вспомнил?
Мальчик радостно закивал:
- Да! Очень красиво... А имя Алекса? Оно тоже имеет русское звучание?
- Скорее, в России оно произносится по другому, - поправила Лиза. - Полностью будет "Александр", а сокращённо - "Саша". Так звали твоего прапрадеда, который жил в России. Эндрю в России оказался бы "Андреем".
- А Мышка с тётей Айшей? - упавшим голосом спросил мальчик.
Лиза погрустнела. Она молчала некоторое время, затем очень тихо произнесла:
- Имя "Айша" не употребляется в России. Мышка - и не имя вовсе, прозвище. Мышку звали Мариса. Вишенку - Вивиан. Но как эти имена будут звучать по-русски, я не знаю. Если они вообще употребляются в России.
Лизу нарекли с лёгкой руки бабушки. По всем документам она была "Элизабет", но бабушка звала её исключительно "Лиза" или "Лизавета" - ласково, и "Елизавета" - когда строжилась. По этой семейной привычке девочка требовала, чтобы все звали её "Лиза", и никак больше. Не "Лиз", и уж тем более не "Лиззи". Ей очень нравилось звучание её полного имени по-русски, оно было ближе её сердцу, чем английское "Элизабет", казавшееся ей будто обрубленным. Она и для Майкла подбирала имя так, чтобы в русском языке у имени был аналог.
Внимание Лизы привлекла Катрин Санрайз. Как, интересно, звучало бы её имя?.. Жаль, рядом не было бабушки. Она бы знала наверняка.
Катрин сидела чуть поодаль. Рядом с ней резвилась малышка Эрин. Катрин опять делала нечто странное с пальцами левой руки, и именно это заставило Лизу вырваться из своих мыслей. Она держала руку согнутой в локте, кисть располагалась чуть ниже уровня глаз. Голова девушки повёрнута была влево. Подушечки четырёх пальцев подпрыгивали вверх, опускаясь поочерёдно вниз и опираясь на фаланги большого пальца в последовательности, понятной одной только Катрин.