В одну из разгульных столичных пятниц, когда толпы обезумевших от томления в офисах москвичей съедают и выпивают недельные запасы ресторанов, клубов и рюмочных, друзья сидели в любимой пельменной, и Пудрин попросил наставника прояснить темные пятна, что остались у него с празднования Дня экскурсовода.
– Что за странные картинки висели на дверях аттракционов? – поинтересовался он.
– Сами изображения смысла не имеют, – ответил Абрам Григорьевич. – Главное, их цвет. Ты и сам должен знать. Случайные люди к нам не приходят.
Олега осенило, что рисунки соответствовали его любимым цветам. Кролик был розовый, мышь серая, цветок желтый. Цветовой код Москвы! Как же он сразу не догадался?! Осушив пару стаканов «Мохнатого шмеля», Пудрин осмелел и спросил также об эпизоде в переулке, когда незнакомец его ударил и крикнул при этом: «Сука, экскурсовод».
– У меня что, на лице написана принадлежность к обществу?
Абрам Григорьевич погрустнел.
– Сторожа, – ответил он. – Мы любим дома. Они их охраняют. Раньше у нас был договор. Они нас не трогали. Сейчас набрали других, молодых. Я пытался выйти на контакт, но… Они думают, мы маньяки…
Глаза наставника наполнились слезами, но он взял себя в руки и поведал историю войны двух группировок. Рассказал, как старики в неравных боях страдали от ненавистных сторожей, как те издевались над пойманными экскурсоводами и как пожилых любителей архитектуры даже калечили. Теперь все, что осталось гидам, это раз в год развлекаться с помощью аттракционов.
Олег хотел было проявить сочувствие к несчастным пенсионерам, но услышав про аттракционы, только злорадно ухмыльнулся. Вскоре очередная бутылка «Мохнатого шмеля» зажгла перед ним мерцающую яркими красками надпись: «Зачем ходить вокруг да около? Проясни уже основной интимный вопрос. Пора говорить без купюр. Отбрось условности!». И пока справа кто-то кричал на польском, слева на немецком, а сзади на итальянском, молодой развязным тоном, скрывающим стеснение, перебил слезливые речи старшего:
– Абрам Григорьевич, я, признаюсь, давно мечтал углубить свое общение с городом. Хочу стать как бы на шаг ближе к предмету своего увлечения. Вы можете в этом помочь?
Старик замолчал и опустил взгляд в тарелку с остатками пельменей. Если бы вы пригляделись к нему в тот момент, то заметили бы, что он еще и задержал дыхание. Он так давно ждал этой просьбы. Теперь боялся спугнуть удачу.
– Единственное, что меня смущает, – продолжал Пудрин, – не получится ли в итоге как с женщиной? Не будет ли разочарования?
Абрам Григорьевич с облегчением выдохнул и помял своего протеже за плечо:
– Мой юный друг, во всей вселенной лишь четыре объекта для любви: человек, Бог, Президент и Дом. Человека ты уже пробовал, и тебе не понравилось. Ни к Богу, ни к Президенту, как я успел заметить, у тебя страсти нет. Очевидно, что твой путь – это путь экскурсовода.
Пудрин покачал головой.
– Я бы на твоем месте не сомневался, – пошел в атаку Абрам Григорьевич, от волнения перейдя на «ты». – Суди сам, если ты разочаруешься, то ничего страшного, останется еще пара вариантов для любви. А если откажешься, возможно, так и проведешь оставшуюся жизнь в одиночестве.
Звучало путано и выдавало в собеседнике нетерпение, но по существу возразить было нечего.
«Что я, собственно, теряю?» – подумал Пудрин.
– Я в вашем полном распоряжении, – пьяным голосом выкрикнул он и пошел к раздаче за еще одним «шмелем».
17
В десять утра в щель между занавесок комнаты Олега пробился луч солнца. Пробуждение после вчерашних излишеств не сулило ничего хорошего.
Черепная коробка гудела как шмелиный рой.
Еле оторвав голову от подушки, он получил в мозг два укола СМС-уведомления: «ПИК-ПИК!»
«Возле "Леруа Мерлен" через час», – пришло от старика.
Абстинентный Пудрин, не делая резких движений, поплелся умываться.
Дорога до строительного гипермаркета прошла безрадостно.
У входа омерзительно бодрый Абрам Григорьевич подхватил его под локоток и сразу принялся поучать:
– Экономить на материалах не стоит. Могут подвести в самый важный момент.
Герой с трудом толкал перед собой тележку и молил о том, чтобы это скорее закончилось.
В отделе скобяных изделий они выбрали шесть направляющих длиной семьдесят сантиметров, с резьбой на конце.
– Большинству из наших хватает и пятидесяти, – улыбнулся наставник, – но ты молодой, у тебя амплитуда больше.
Пудрин, хоть и не понял, о чем речь, но вымучил смайлик на похмельном лице.
В следующей секции они остановились возле рулонов с клеенкой.