Повзрослев, он лишь укрепился в мысли, что лучшего блюда не найти. Если голод нападал на него за городом, он останавливался возле первого встречного фудтрака, брал сразу две курицы и сжирал их безо всякого стеснения. Место трапезы напоминало картину Васнецова под названием «После побоища Игоря Святославича с половцами». Все вокруг было закапано жиром и усеяно обглоданными костями с остатками жил. Откушав, он, умиротворенный, отправлялся домой. Моргал, икал и напевал под нос один из тупых шлягеров, которые так и лезут в голову человека с набитым животом: «Бж-бж-бж, мы просто пчелы…»
Автор должен признаться, что весьма завидует аппетиту и желудку такого рода людей, как майор Теркин. Для автора решительно ничего не значат все генералы и полковники, живущие в Петербурге и Москве. Эти высшие чины, проводящие время в обдумывании, что бы такое поесть завтра и какой бы обед сочинить на послезавтра, и принимающиеся за этот обед не иначе, как отправивши прежде в рот пилюлю. Они глотают устриц, морских пауков и прочих гадов, а потом отправляются лечиться в Карлсбад или на Кавказ. Нет, эти господа никогда не возбуждали зависти. Но майоры, что на одной станции потребуют ветчины, на другой поросенка, на третьей ломоть осетра или какую-нибудь запеченную колбасу с луком и потом как ни в чем не бывало садятся за стол в какое хочешь время, и стерляжья уха с налимами и молоками шипит и ворчит у них меж зубами, заедаемая расстегаем или кулебякой с сомовьим плесом, так, что вчуже пронимает аппетит, – вот эти товарищи точно пользуются завидным даянием неба! Не один генерал пожертвовал бы сию же минуту свой Lexus со всеми дорогими опциями, с тем только, чтобы иметь такой желудок, какой имеет майор средней руки. Но то беда, что ни за какие деньги нельзя приобресть такого желудка, какой бывает у товарища майора.
4
Макарий отодвинул алюминиевое заграждение и пропустил Аполлинария вперед. Шапка снега соскользнула с баннера, открыв надпись: «Фестиваль городских скульптур 2030».
– Завтра дворникам придется попотеть, – заметил Аполлинарий. Его фиолетовые берцы оставляли глубокие следы в свежих сугробах между рядами зачехленных инсталляций.
– На официальное открытие приедут люди из Министерства культуры. Но мне, если честно, на них наплевать. Друг, я рад, что ты успеешь лицезреть мое творение до отъезда. – Макарий подхватил приятеля под руку и повел к самой масштабной из представленных фигур, продолжая тараторить без устали. – Я много изучал Энди Уорхола и пришел к выводу, что фактически он создавал иероглифы. Посмотри на его банку кока-колы или суп Кэмпбелл, или на Мэрилин Монро. Это ведь не картины. Он пытался стать автором нового иероглифического письма. Частично ему это удалось. Но, в отличие от Востока, на Западе символы недолговечны. Сегодня банка Кэмпбелл уже ничего не значит, как и Мэрилин. Я не последователь Уорхола, я хочу создавать нечто, подобное тому, что делал Парфюмер, интерактивное, вовлекающее людей, как русский хоровод или ручеек. Так я и пришел к идее курицы. Понимаешь, курица-гриль – это синкретический образ. Она теплая, большая – это отсыл к архетипу русской печки. Она питательная – это очень близко к другому архетипу, хлебу. Она голая, и в ней есть щель. Печка, хлеб и женщина – эти мощные образы, будучи собранными в единой форме, обладают огромной силой. В некотором смысле я даже рад, что ты уезжаешь. Тебе было бы скучно на официальном открытии. Казенные мероприятия только принижают энергетику. Чиновники, тусовщики… тошнит уже от них. Сейчас все только для тебя!
Художник дернул за шнур. Чехол соскользнул, и гигантская статуя курицы-гриль предстала перед Апполинарием. Сумерки не могли скрыть, с каким мастерством выполнены ее формы. Округлые лоснящиеся бока. Румянец от гриля. Блестящие капельки жира. Генератор ароматов выдавал запах прожаренной корочки, а электрический подогрев делал кожу почти горячей.
5
Теркин лично осматривал место вчерашнего происшествия. Кровь охранника на снегу, черный от копоти трансформатор… Почувствовав давление под подошвой, он нагнулся и поднял с земли кусок силикона. «Отрезан неаккуратно, второпях», – отметил майор и положил находку в целлофановый пакет. Это была «финальная часть» картриджа, «тело» которого было обнаружено в стене подстанции.
Подозреваемых взяли в километре от Останкино, когда они садились в такси. Лицо старика было побитым, а молодой смотрел немигающим, безумным взглядом. При них была сумка на колесах с немецким аккумуляторным перфоратором и алмазными насадками. Нашли также детальный чертеж внутренностей трансформаторной будки. Старик сразу ушел в несознанку, начал кричать: «Узурпаторы! Верните нам нашу страну!» Таких лозунгов Теркин не слышал лет десять. С молодым было еще хуже. На допросе он заявил, что является членом секты экскурсоводов.