– Извините, – попросил прощения таксист. – Светофор.
Красный горел долго, не переключаясь. Краем глаза Теркин уловил, как мигает что-то с боку. Повернув голову, прочитал вывеску: «Интим-24».
– Погодь, – остановил он таксиста за мгновение перед тем, как зажегся желтый.
12
Покинув чрево курицы, художники обнаружили мужчину средних лет. Его руки обнимали самую сочную часть скульптуры. Брюки были расстегнуты. Неровное дыхание прерывалось низкими сдержанными стонами.
– Я же говорю! – воскликнул Макарий. – Я вышел на уровень Парфюмера!
– Кто здесь?! – дернулся Теркин, совершенно не ожидавший в такой момент чьего-либо присутствия.
– Простите, могу я узнать, кто вы? Я автор этой инсталляции, и для меня большая честь… – начал художник.
Теркин резко вынул из кармана раскрытое удостоверение.
– Майор ФСБ? – прочитал художник и в восхищении вскинул брови.
Его приятель, напротив, возмутился.
– Как вы смеете! – закричал он.
– Никаких проблем, – перебил коллегу Макарий и, взяв за локоть, повел в сторону выхода. – Апполинарий, только подумай: официальное открытие завтра, а уже сегодня мою курицу ебет майор ФСБ. Это шедеврально!
13
После соития с курицей майор пребывал в двойственном состоянии. Сладость, чувство исполненного долга, неловкость и стыд, не борясь друг с другом, разгуливали по его внутреннему пространству. Несколько минут он простоял со спущенными штанами и удостоверением в руке. Затем начал раскладывать случившееся по полочкам. Сначала, подчинившись странному, но непреодолимому импульсу, он покинул такси и зашел в секс-шоп. Там, сославшись на необходимость подарка для несуществующего приятеля, у которого якобы день рождения, купил одну из искусственных женских «пещерок». Потом вернулся на ВДНХ. В голове была мысль, что это нечто вроде следственного эксперимента, и он просто посмотрит, как преступники пользовались этой незатейливой секс-игрушкой в применении к стационарным объектам городской застройки. А после, когда его страсть оказалась удовлетворена, появились эти незнакомцы. И он зачем-то показал им свое удостоверение. Конфуз. Правда, удостоверение подействовало нужным образом – незнакомцы быстро ушли. По итогу катастрофы не случилось. Теперь надо только прибрать за собой. Двумя пальцами Теркин вынул из бедра скульптуры картридж, испачканный продуктом его неожиданной страсти, и донес до ближайшей урны. Силиконовое изделие шлепнуло о пустое ведро. Рука была вытерта о внутренности кармана. Фонари на аллеях ВДНХ погасли, и никто из москвичей не видел, как майор, только что переживший любовный акт с курицей-гриль, удалялся в сторону главного входа. Стыд и растерянность исчезли, и на лице его отражалось одно только счастье.
Эпилог
На последнем этаже офиса «Индекса», в кабинете с панорамным остеклением беседовали двое: мужчина лет семидесяти, в рубашке с бело-синими полосками, и дама в деловом костюме, с пучком седых волос на затылке.
– Капитолина Адольфовна, вы просто волшебник! – с довольной улыбкой сказал Волос и пододвинул ей по столу конверт. – Здесь все, как вы хотели. На трех разных карточках.
Собеседница ловко подхватила гонорар и положила в сумочку. Ее лицо выражало полную непринужденность. Похоже, мысленно она уже тратила полученные деньги на тропических островах.
– Я ведь долго терпел, – произнес Волос, обращаясь словно бы в воздух. – Сначала они переманили половину моих лучших сотрудников. Разворошили отдел девайсов, угнали инженеров по беспилотникам, забрали даже менеджеров по классифайду!
Он встал из-за стола и подошел к окну. Он купил землю под строительство офиса на Ленинских горах в то время, когда они со «Сферой» были партнерами по многим проектам. Судьба посмеялась над ним: теперь из его кабинета в любую погоду было прекрасно видно логово врага, располагавшееся на улице Вавилова. Волос скривил рот.
– Мерзавец этот Клеф. Ладно бы куковал в своей провинции. Обслуживал бы комбайнеров. Так нет, полез в города. Решил выкинуть меня с рынка. Думал, я сдамся, как Пиньков, и в монастырь уйду, мантры читать.
Успокоившись, Волос вернулся за стол.
– Я в это дело не вникал, да и не горю желанием, – обратился он уже непосредственно к своей собеседнице. – Но мне не хотелось бы, чтобы наши, так сказать, куклы, пострадали. Для них, как вы и обещали, никаких серьезных последствий?
– Через неделю и не вспомнят, что с ними было. А следствию придется признать, что те действовали в состоянии аффекта.