В небольшом изгибе на подъеме Рене вынужден переключиться на первую передачу, уткнувшись в желтую Bugatti и монолитно-белый Mercedes. Затем, как он позже вспоминал, последовали «вторая на выходе, затем третья, были даже мысли о четвертой, и тут вдруг обратно прыг-скок вниз до первой передачи».[45] В конце подъема, теперь уже высоко на скальных утесах над морем, Рене закладывает руль влево, огибает Hôtel de Paris и минует ухоженные сады перед стилизованным под барокко и вылизанным как конфетка Casino de Monte Carlo. Затем рвет вперед по короткой прямой перед тремя подряд шпильками – вправо – влево – вправо, – прежде чем «нырнуть в угрюмую теснину между каменными стенами», – так один автор живописал месторасположение приморского железнодорожного вокзала. В трех этих тесных поворотах Рене раз за разом едва не утыкается носом своей Bugatti в корму идущей впереди машины. Последний правый поворот со спуска к уровню моря – и въезд в тоннель длиной 120 м, освещенный мерцающими дуговыми лампами. Ускоряясь на такой длинной и такой плавной кривой, он физически ощущает, как вой моторов, отражаясь от каменных сводов тоннеля, отзывается реверберацией в его черепе. Малейшее неверное движение рулем – и его Bugatti зацепит один из бортов этого адски узкого дымохода и полетит кубарем, унося его жизнь за собой.
Выскочив из тоннеля, Рене мигом пролетает обсаженную тамарисками аллею. Он по-прежнему ближе к хвосту пело-тона. Быстрая перекладка руля влево-вправо – и шикана пройдена. И вот он уже́ гонит вокруг марины – левый вираж «Tabac Corner», вдоль причала, через шпильку у газовой станции – и возвращается на прямую старт-финиш.
Тем временем за лидерство на первых кругах, поочередно показывая лучшее время их прохождения, состязались лишь Широн и прошлогодний победитель первого Гран-при Монако 1929 года Уильям Гровер-Уильямс да дерзко наседавший им на пятки итальянец Луиджи Арканджели на Maserati. Рене, терпеливо дожидаясь полного прогрева мотора, времени даром тоже не терял, а по возможности отыгрывал позиции, которые, в целом, менялись настолько калейдоскопически, что список лидеров на табло быстро превратился в неудобоваримую кашу. Зрителям – перегнувшимся через балюстрады, свисающим с террас, взлезшим на фонарные столбы – такая чехарда нравилась. Репортер Motor, явно в стремлении потрафить вкусам читателей, писал: «Вот это крещендо – рев выхлопных труб, шипение тормозов, резкие пых! облачков сизого дыма с запахом касторки из нагнетателей, мелодичные перегазовки при переключении передач. Восхитительная оргия!»[46]
На десятом кругу Рене пробился в середину пелотона, но от лидеров отставал почти на минуту, а Широн тем временем начал уже́ обходить первых круговых. Начались и сходы. Граф Макс Арко-Циннеберг на семилитровом монстре Mercedes-Benz SSK въехал в штабель мешков с песком, а Марио Борцаччини на Maserati – в стену. Некоторые сошли по техническим причинам – из-за проблем с тормозами или двигателями. Один немецкий гонщик жаловался, что в Монако «дьявольская трасса».[47]
К двадцатому кругу Рене вышел на третье место, но в полутора минутах позади Широна. С этого момента он яростно взвинтил темп; вся его одежда пропиталась по́том. Рене вел Bugatti так, будто дирижировал оркестром, исполняющим брутальную симфонию в престиссимо, – настолько стремительны были движения его ладоней в перчатках. Прочерчивая траекторию, он практически непрерывно переключал передачи, то ускоряясь до 160 км/ч на четвертой, то замедляясь до 15 км/ч на первой. Крепкой хваткой он раскачивал машину рулем влево-вправо, тормозил и снова разгонялся. В среднем поворачивать ему там приходилось раз в двенадцать секунд. И всю дорогу он неотрывно следил за датчиками давления топлива и масла, по мере надобности стравливая его через выпускные краники или нагнетая ручными насосами. Руки сводило от перенапряжения, а стертые в кровь пальцы и ладони все больше немели.
Пушечный выстрел из марины с одной из яхт сигнализировал о том, что пройдена половина дистанции. На трассе остались лишь самые надежные машины, то есть, одни Bugatti. Всего их было десять, но толпа чувствовала, что вся борьба пойдет между Рене и Луи, хотя Широн и шел почти на целый круг впереди.
На каждом кругу Рене отыгрывал у лидера по нескольку секунд. После шестидесятого круга бензин в основном баке практически иссяк, и он открыл кран подачи топлива из дополнительного бака на пассажирском сиденье. Все прошло гладко, и мотор даже не чихнул. Ему не придется заезжать на пит-лейн. А Луи придется.