И вдруг выясняется, что отныне он – безработный. В уведомлении за подписью Вильгельма Кисселя, гендиректора Daimler-Benz, сообщалось, что в связи с экономическим кризисом Mercedes уходит из автогонок и не может предложить ему продление контракта. Проще говоря, автоспорт стал компании не по карману.
Постигший Уолл-стрит годом ранее крах вызвал экономическое и политическое цунами, обрушившееся и на самые далекие от берегов США страны. Едва оправившаяся от изнурительной послевоенной гиперинфляции Германия пострадала от него с особой жестокостью. Разорение банков вызвало панику на финансовом рынке и обвальное падение производства. Иссякли поступления от экспорта. Банкротилось и закрывалось буквально все – розничные магазины и фермерские хозяйства, заводы и фабрики, государственные и муниципальные учреждения. Последовал всплеск самоубийств. Открывшиеся было пункты раздачи голодающим бесплатной похлебки – и те вскоре остались без продовольственного снабжения и были свернуты. Отчаявшиеся горожане стали даже возвращаться к натуральному хозяйству – кто-то разводил дома кроликов, кто-то пытался разбить убогий огород под окнами.
Убаюканный своими успехами на гоночном поприще и семейным благополучием Руди до сей поры последствий кризиса лично на себе не ощущал. В сопровождении Шарли – теперь уже официальной своей супруги – он отправился в Штутгарт увещевать руководство Daimler-Benz в надежде, что ему достанет дара убеждения, чтобы заставить их изменить решение.
Высокий и подтянутый, с аккуратными усиками сорокапятилетний Вильгельм Киссель принял его в своем кабинете один. До слияния с Daimler он всю жизнь проработал в Benz & Cie., а в 1926 году получил назначение на пост гендиректора объединенной компании и уверенно повел ее к новым высотам, используя для этого всю меру отпущенного ему таланта, самыми яркими гранями которого были наметанный глаз счетовода и умение лавировать среди политических ветров, – но не против бури Великой депрессии.
Какие бы аргументы Руди ни выдвигал, Киссель отметал их, шарманкой повторяя причины, по которым участие в гонках отныне непозволительная роскошь: продажи на внутреннем рынке обрушились; экспортный рынок мертв; половина рабочих уволена; в итоге одни убытки.
Руди в подавленном настроении отправился к Альфреду Нойбауэру, вместе с Шарли ожидавшего его возвращения от Кисселя в своем кабинете с битком забитыми канцелярскими шкафами. Будучи всего на восемь лет старше Руди, Нойбауэр однако относился к нему по-отечески. Его недаром прозвали «Фальстафом наших дней». Крупный и упитанный, с одутловатым мясистым лицом, он обожал застолья, любил и умел очаровывать и раззадоривать людей и всячески перед ними красоваться. Бывал порою и тщеславен сверх меры. Но на этом сходства с шекспировским персонажем, в общем-то, и заканчивались.
В середине 1920-х годов после одной горной гонки в Австрии, где молодые товарищи по команде, включая новичка Руди Караччолу, обдали его пылью из-под колес и ушли далеко вперед, Нойбауэр понял, что пора менять профессию. Даже собственная невеста Ханси сказала ему без обиняков: «Все бы хорошо, Фред, вот только другие ехали как сумасшедшие, а ты… как ночной патрульный».[77]
Нойбауэр и в лучшие годы брал свое за счет тактики, а не скорости. Еще он был мастером по части собранности и организованности, ухитряясь держать в своей слоновьей памяти мельчайшие особенности всех трасс и гонщиков, вплоть до среднего времени каждого на круге, и характеристики каждой машины были ему известны от и до. И после унизительного поражения в той горной гонке он сменил шоферские очки и комбинезон на плащ и гирлянду секундомеров – и стал менеджером гоночной команды. Эту роль он преобразил до неузнаваемости, внедрив, в частности, систему флаговой сигнализации и табло в виде досок с мелом для информирования гонщиков об их позиции относительно соперников, числе оставшихся кругов и предстоящих заездах на пит-стопы. Революционная для серии Гран-при система была им изобретена по горячим следам Гран-при Германии 1926 года, когда выяснилось, что Руди сам не понял, что финишировал первым. После той победы они сделались практически неразлучны и, работая на па́ру, сумели добиться беспрецедентной по тем временам серии побед.