Bugatti с визгом затормозила перед трапом, и выпрыгнувшая из нее Люси закричала: «Обождите, капитан! Постойте же!»
Их услышали. Им вняли.
На борту, невзирая на мощные содрогания палубы и оглушительный скрежет при пробивании судном пути через теснящиеся серые льдины, они крепко проспали, свернувшись клубком, всю дорогу, которая, увы, заняла всего-то полчаса.
В Дании, добравшись до Оденсе, они выведали о том, как обстоят дела у соперников, стартовавших из Ставангера. Справиться с норвежскими дорогами удалось лишь двум экипажам. Один из них прибыл на большую землю на машине, каким-то чудом не рассыпающейся на части благодаря причудливым хитросплетениям стальных и медных проволок, завязанных кокетливым бантиком-бабочкой под решеткой радиатора. В целом же все изможденные, с опустошенным блуждающим взором немногочисленные соперники, прибывшие со Скандинавского полуострова, выглядели так, будто только что чудом вырвались из костлявых рук смерти.
Датские дороги оказались не в пример лучше, и до Германии Шеллы и Марсильяк добрались без приключений. Выпив на границе крепкого черного кофе, они устремились на юг до Гамбурга, а оттуда – на юго-запад, в направлении Брюсселя, до которого им оставалось проделать 600 км. Переутомление к тому времени начало сказываться на их психике настолько, что они не помнили даже, по территории какой именно страны мчатся. У них пошла вторая неделя без нормального сна в постели, без принятия ванны и даже без возможности разуться. Кожа зудела от грязи, вся одежда провоняла. Зайдя в холл какой-то гостиницы отправить телефонограмму в Le Journal, Марсильяк был принят за нищего попрошайку. Пришлось ретироваться в машину.
Час за часом, днем и ночью, сменяя друг друга за рулем, гнали Люси и Лори вперед свое авто. Кемаря на заднем сиденье, усталости не снимешь. На этой стадии ралли термин «испытание на выносливость» обрастает новым, особым смыслом. В часы мнимого отдыха Люси теперь даже и не дремала, а все больше следила, чтобы за рулем не задремал ее супруг, – и тормошила его первыми пришедшими в голову вопросами при малейшем подозрении на то, что он, возможно, поплыл.
– Лори, смотри, вроде ледок начался, нет? – спросила она его где-то в Бельгии.
– Нет, – откликнулся он. – Это талый снег. Совсем не скользко. – Она пристально посмотрела на него. – Клянусь, – сказал он мягко. – Но, если тебе так будет спокойнее, давай, действительно, поедем помедленнее.
Отметившись в Брюсселе, они сразу же отправились в 320-километровый путь к следующему контрольному пункту в Париже и прибыли туда во второй половине дня под непрекращающимся моросящим дождем. На следующий день не позднее 16:00 им нужно было прибыть в Монте-Карло. Оставалось лишь преодолеть эту последнюю тысячу километров.
Дороги к югу от французской столицы превратились в склизкое месиво. Люси и Лори теперь сменяли друг друга за рулем ежечасно, но и это не помогало: реакция у обоих окончательно притупилась; речь поплыла; глаза слипались, и они то и дело на доли секунды проваливались в забытье. Не помогали ни ветер из открытого окна, ни потряхивание головой, ни сжимание кулаков, – все тщетно: адская усталость не отпускала.
Дорога пошла сквозь строй тополей, которые то и дело терялись из вида в потоках усиливавшегося ливня. Всякий раз, когда Лори предлагал Люси передохнуть, та артачилась, но затем все-таки уступала супругу место за рулем. Грубых ошибок оба не допускали, а вот мелкие все учащались: то на встречную вынесет в правом повороте, то нужную развилку пропустят, так что приходится сдавать назад или кружить в объезд. Все это накапливалось, давило, но до аварии не довело.
Другие оказались не столь везучими. Один датчанин остановился на обочине починить фару и погиб под колесами соперника, не заметившего его из-за дождя и запотевшего лобового стекла.
В среду утром они, благополучно миновав перевал, аккуратно спустились по серпантину в Монако. Дождь барабанил по мостовой, туман застил красоты террас Монте-Карло. За финишной чертой, выбравшись из Bugatti и осознав до конца, что к финишу не опоздали, Шеллы ликовали с чванливостью героев-завоевателей. До столицы покоренного ими княжества добралась лишь половина выступившего в поход шведского контингента.
После короткого отдыха им еще предстояло пройти решающее «испытание на гибкость»[108], определявшее победителя: проехавшие на высшей передаче сто метров медленнее всех и сто метров быстрее всех получали максимальное количество дополнительных очков. После тысяч адских километров такой способ выявления победителя походил на фарс, но в том-то и была вся соль Ралли Монте-Карло: игра в рулетку справедливой не бывает, и кто сорвет куш в ней не ясно до самого конца.
108
В данном испытании речь идет об эластичности автомобиля – свойстве, определяющем способность автомобиля к разгону при различных оборотах двигателя (без переключения передач). Однако, традиционная финальная составляющая ралли Монте-Карло, в разные годы представлявшаяся в виде разных заданий, называется именно «испытание на гибкость». –