Поздоровавшись с ним, протянул руку к папке, лежащей на заднем сидении, и произнес:
— Это она? — Леха в ответ, лишь кивнул головой.
Мужчина открыл папку, пробежал глазами по тексту, и закрыв папку положил ее на заднее сидение, видимо не найдя в ней, ничего интересного для себя. Затем достал бумажник, вынул из него две двадцатки и протянул их Алексею.
— За, что? — Удивленно спросил тот.
— Но, ведь вы же предоставили мне доступ к документам, а любая работа, должна быть оплачена. Здесь не СССР, с его вечными бесплатными субботниками, работой в обеденный перерыв и по окончании рабочего дня. Здесь капитализм. Сделал работу, получи за это вознаграждение. В противном случае люди откажутся с тобой иметь дело. Поэтому все должно оплачиваться. Я конечно не говорю, что скажем назначенный вами штраф, за выбор неудачного места встречи…
— Вы, что следили за мной? — Перебил собеседника Алексей.
— Ну не совсем за вами, но в общем-то, да. Просто та веранда излюбленное место вашей подопечной, почему бы зная, что она назначила место встречи именно там, не поставить микрофон? Это же, азы, оперативной работы, Алексей, вам ли этого не знать.
Последние слова несколько смутили Алексея, и он слегка покраснел.
— А вот за своими эмоциями нужно следить. — Улыбнулся собеседник. — Но все это со временем придет.
— Если это время наступит.
— Куда оно денется, уверен, вас еще и наградят.
— Посмертно.
— Не стоит о грустном. Всякое может случиться. От этого никто не застрахован. А деньги, полученные от меня, лучше не светить. Зайдите в хороший ресторан, пообедайте от души, выпейте бокал коньяка или же рома, ром, пожалуй, будет даже лучше. О полиции можете не беспокоиться, по местным законам пятьдесят грамм коньяка, вполне вписываются в норму алкоголя, принятую за рулем, но и злоупотреблять тоже не следует. И самое главное не гоните. Я не могу находиться постоянно рядом с вами, а следующая встреча с полицией может оказаться роковой. Удачи.
Фирюза вышла из телефонной будки, донельзя расстроенной и заплаканной. Хотя, рано или поздно это и должно было произойти, но женщина никак не предполагала, что это произойдет именно сейчас, в то время, когда она находится так далеко от родного дома, и лишена возможности попрощаться с горячо любимым отцом. Что поделаешь, возраст. Хотя шестьдесят восемь лет это не так уж и много, но учитывая то, что отец прошел всю войну, ничего удивительного в его столь раннем уходе из жизни не было. Увы, из-за этой скорбной вести, из головы вылетело все, что она хотела рассказать. И поэтому выразив свои соболезнования и посторавшись успокоить мать, как это было возможно, пообещала надолго не проподать, завершив на этом звонок.
Самым паршивым еще было то, что она не могла ни с кем поделиться своим горем. То, что она уже во второй раз разговаривает с Ташкентом Матео был не в курсе. До первой зарплаты было еще далековато, и тратить деньги на звонки было расточительством. Те несколько песо, что Фирюза тратила в местном кафе не в счет. Питаться было необходимо, а то жилье, которое им удалось временно снять, состояло всего из одной комнатушки и небольшой веранды. На веранде стоял кухоный стол, с микроволновкой, крохотных холодильник, в который кроме куска колбасы, и пачки сливочного масла помещался разве что батон, предназначавшийся для бутербродов.
Почему именно в холодильник. Все просто по веранде, чуть ли не строей перемещалось такое количество тараканов, что казалось оставь тот же батон на полчаса, и как минимум половина его будет сожрана, «местным шестиногим населением». Причем местные тараканы в отличии от родных Ташкентских прусачков выглядели настоящими мутантами размером с палец взрослого мужчины. Но заработка пока не было пожтому приходилось довольствоваться ием, что есть. Только одно то, что недавний шалопай и преступник, являющийся хоть и дальним но родственником, который вполне мог обеспечить ей приличное жилье, совсем не обращал на нее никакого внимания, позволяя ютиться в крохотной комнатушке предназначенной скорее для бомжей, а не для человека с высшим образованием, добавлял Фирюзе, столько злобы и ярости в отношении Руслана, что она не однажды поклялась сделать все, чтобы извести ублюдка. И однажды, самой занять подобающее для себя место, чтобы посмеяться над этим придурком.