'Думаю, никаких объяснений ожидать не стоит. Да и вряд ли я поверю в них, после того, что увидел собственными глазами. Оставляю тебе двадцать песо, мою долю на закрытие аренды жилья. Уверен оно тебе уже не нужно, да и мне тоже противно находится в помещении, где еще недавно находилась та, кто предала мою любовь. Найти меня конечно не сложно, но надеюсь ты не станешь этого делать. Все ясно и так. На развод подам сам. Прощай.
Уже не любящий тебя, пока еще супруг. Матео'.
После чего оставил лист бумаги на столе, поверх него положил двадцатку двумя купюрами и прижал все это будильником стоящим рядом. Туда же на стол лег и второй комплект ключей от квартиры, имеющихся у него. После чего еще раз окинул помещение, снял со стены фотографию, на которой был изображен он сам рядом с Фирюзой и своими родителями, положил ее в чемодан и вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь. Постояв пару минут у подъезда, раздумывая о том, куда ему следует отправиться, махнул рукой и остановив такси, назвал новый адрес, той самой квартиры которую снял буквально вчера, и переездом в которую, собирался обрадовать супругу именно сегодня. Уж если снимая эту квартиру, он рассчитывал на двоих, то уж на него одного ее точно будет достаточно. А денег он заработает, сейчас с этим проблем уже не было.
Фирюза вернулась домой, довольно поздно. Предвкушая упреки Матео, уже разрабатывала в уме подробный рассказ о том, что ее заставили задержаться в музее из-за приехавшей недавно выставки современного искусства, и размещении ее экспонатов, в резервных залах музея. Она же все-таки гид, и к ее мнению там прислушиваются, ведь экскурсии проводит именно она. Выставка действительно имела место быть. Вот только размещалась она без участия Фирюзы. И уж тем более ее мнение, никого там не интересовало, но, как причина задержки, вполне могла быть озвучена.
Стоило войти в подъезд дома и попытаться войти в квартиру, как она наткнулась на запертую дверь, что уже само по себе было невероятным. Вечно рассеянный Матео, вечно пребывавший в одному ему известных далях, никогда не обращал свое внимание на подобные вещи. Мог попытаться уйти на работу в домашних шлёпанцах, халате, а о том, чтобы запереть за собою дверь речи вообще не велось. Фирюзе ни раз приходили на ум стихи Маршака «Человек рассеянный», которые в точности отображали поведение ее мужа. Нет, ну иногда он приходил в себя и был вполне приличным мужчиной, но стоило его мыслям зацепиться за какую-то идею, чаще касающуюся какого-то рисунка или художественного замысла, как он забывал буквально все на свете полностью погружаясь в мысли о чем-то своем.
Несколько удивившись запертой двери, Фирюза достала из сумочки комплект собственных ключей и вошла в квартиру. Первое, что бросилось в глаза, отсутствие света, и тишина, говорящая о том, что Матео отсутствует. Это было еще более странным. Впрочем, пожав плечами, мало ли, может задержался на работе. Раза два такое случалось. Что же, тем лучше, не нужно придумывать историю своей задержки. Можно считать, что пришла вовремя, Фирюза потянулась к выключателю и зажгла свет на веранде. И тут же в глаза бросилось отсутствие довольно большой фотографии висевшей прямо напротив входа. Сколько она не пыталась ее оттуда убрать, Матео упорно вешал ее на тоже место, говоря, что она ему очень нравится и у него тут же поднимается настроение, стоит ему взглянуть на нее.
Удивившись отсутствию фотографии, женщина сделала несколько шагов, и только собиралась бросить на стол свою сумочку, как заметила прижатые будильником денежные купюры и лист бумаги лежащий под ними. Совсем недавно Матео намекал на какой-то отъезд или переезд, она не слишком слушала его думая о чем-то своем и лишь поддакивая в нужных местах. Похоже это было именно то. То есть супруг куда-то отъехал, а деньги оставил на время своего отсутствия. Ну да, двадцать песо, не так чтобы много, но несколько дней вполне можно скромно питаться. Впрочем, даже сейчас у нее в сумочке лежала на порядок большая сумма, и потому она с некоторым презрением сунула эту двадцатку в свою сумочку и взглянула на послание.
Первой мыслью, пришедшей в голову, была: — «Допрыгалась!».
Присев на табурет, Фирюза внимательно перечитала письмо, и подумала.
— А собственно, что произошло? Все и так шло именно к этому. Ее совсем не устраивала такая жизнь, и потому она старалась как-то вырваться из оков обыденности и нищеты. Тем более, на все ее доводы о том, что так жить нельзя и надо что-то делать, у Матео было два ответа: — «А что я могу сделать?» и «А, что я ему скажу?». Да даже чтобы увеличить собственную зарплату, он и то он боялся открыть рот, как говорится — За что боролся, так тебе и надо! Мана сенга результат* — Фирюза, от злости даже перешла на узбекский, что с ней случалось очень редко.