В отличие от английских промышленников, российские предприниматели не были готовы к открытой борьбе с конкурентами на европейских потребительских рынках. Однако необходимый совокупный спрос на товары отечественных компаний как внутри империи, так и в соседних азиатских странах можно было обеспечить политическими методами. Как говорилось в меморандуме атташе британского посольства в Петербурге Т. Мичелла о торговле между Англией и Россией в 1865 г.: «Целью, в жертву достижения которой ежегодно приносятся таможенные сборы в таких больших масштабах, допускается так много обмана и дезорганизации, а международные коммерческие связи воспринимаются с пренебрежением, и с которой, как следует помнить, связаны самые важные интересы России, этой целью выступает защита ее экономики от разрушительной иностранной конкуренции»[107].
Важно подчеркнуть, что российские купцы обычно стремились выйти на те локальные рынки, где царские дипломаты и военные обеспечивали их товарам монопольные позиции. Иначе говоря, большинство купцов, главным образом азиатского происхождения, которые занимались доставкой товаров из пределов Российской империи в Центральную и Восточную Азию, потерпели бы банкротство в случае распространения на эти регионы принципов фри-треда, потому что лишь очень ограниченное количество предметов экспорта из России могли на равных конкурировать по цене и качеству с товарами из Британской Индии или Цинского Китая. Такие российские продукты, как набивные ситцы, металлическая посуда, метизы, кожа, сахар, керосин, мука, составляли в общей сложности 80 % вывоза империи Романовых в страны Востока[108]. Неслучайно, русские купцы традиционно обвиняли британских торговцев в ведении нечестной конкурентной борьбы, требуя одновременно от царского правительства усиления протекционистской политики в Азии. Одновременно военные и гражданские чиновники на местах направляли высшему руководству бесчисленные меморандумы, в которых предлагались различные варианты противодействия проникновению британских, а точнее, англо-индийских товаров на рынки Бухары, Самарканда, Хивы и других центров торговли. Один из российских военных аналитиков следующим образом критиковал Великобританию за то, что ее экспорт вытеснял российскую продукцию из Центральной Азии: «Англия имеет на своей стороне все шансы, чтобы склонить эмира (Бухары. — Е.С.) на свою сторону и чтобы сделать из него самого верного союзника. Иначе сказать, Англия легко приобретет то, в чем состоит весь среднеазиатский вопрос, для выгодного решения которого необходимо только дать возможность появиться британскому купцу в Бухаре. После этого для Англии все будет возможно»[109].
Как известно, Петр Великий был первым царем, который ввел единый таможенный тариф на территории империи в 1717 г. С этого времени правительство осуществляло политику меркантилизма на протяжении долгих десятилетий. Несмотря на то, что в 1850 г. новый таможенный тариф пришел на смену старому, властям удавалось поддерживать высокие тарифные ставки на импортные товары вплоть до 1890-х гг.[110]
В этой связи отметим, что основное направление российского экспорта в азиатские государства изменялось несколько раз на протяжении первой половины XIX в. вслед за колебаниями экономической и политической конъюнктуры. Если в 1820-х гг. главным торговым партнером России выступала Персия, то в последующее десятилетие более активно развивалась коммерция с Афганистаном и ханствами Центральной Азии. «Жители Персии сообщали о высокой коммерческой активности России, — констатирует современный британский историк, — когда огромные караваны, состоявшие из 4–5 тыс. верблюдов ежегодно совершали четырехмесячное путешествие между Бухарой и владениями царя»[111].
108
109
Цит. по:
110
См.:
111