К середине 1850-х гг. правительство Николая I фактически превратило большую часть Каспийского моря во внутреннее озеро империи. С началом Крымской войны царские дипломаты упорно работали над тем, чтобы побудить Тегеран заключить договор о военной взаимопомощи между двумя государствами. Они подталкивали шаха к этому решению обещанием сохранения территориальной целостности его владений вместе с предоставлением ежегодной субсидии в 2 млн. туманов (около 6,6 млн. руб.), если Персия перейдет на сторону России в случае ее войны против Великобритании и Османской империи. Несмотря на то, что переговоры зашли в тупик, российским представителям удалось подписать с Тегераном конвенцию о нейтралитете 29 сентября 1854 г., что можно было расценить как новый успех официального Петербурга на Среднем Востоке[192].
По прошествии двух лет, в октябре 1856 г., атака войск персидского шаха Насир-у-Дина против Герата, ключевой крепости на севере Афганистана, получила одобрение и содействие России. Интересно, что непосредственно перед этой операцией шах даже обратился к президенту США за поддержкой в деле организации обороны Персидского залива от английского десанта, но Вашингтон ответил отказом на запрос Тегерана[193]. В свою очередь британское правительство, обеспокоенное амбициями Каджаров, нанесло по Персии ответный удар, когда экспедиционные силы, посланные из Индии, высадились на стратегически важных островах, расположенных в заливе. Короткая англо-персидская война пришла к логическому завершению после того, как британские войска оккупировали морской порт Бушир в самом конце того же 1856 года, а персидские не смогли взять Герат. Кроме того, обострение ситуации вокруг Китая накануне второй опиумной войны склонило Уайтхолл к мирному урегулированию. Как докладывал русский военный атташе в Лондоне полковник Н.П. Игнатьев 23 января 1857 г.: «Мнения относительно этой войны чрезвычайно различны в Англии. Многие против оной из опасения, что она вовлечет в новую борьбу с Россией… Англия чувствует, что минувшая война (Крымская. — Е.С.) не утвердила, а напротив того ослабила английское влияние в Азии и, видя необходимость восстановить оное, надеется, что наступило самое благоприятное для нее время при умалении России после минувшей войны… Последние события и полученные сведения с Амура, Сырдарьи и Каспийского моря встревожили Ост-Индскую компанию и вообще английское торговое сословие. Все опасаются, что Россия, удаляясь ныне от стран Запада, обратит свое внимание на Азию, где представляется обширное поле для политической, нравственной и торговой ее деятельности»[194].
Мирное соглашение между Англией и Персией, подписанное в Париже 4 марта 1857 г., превратило Лондон в фактического арбитра афганоперсидских отношений[195]. Однако Ост-Индская компания, со своей стороны, стремилась к сохранению положения, существовавшего до этого вооруженного конфликта. А это означало автономию Гератского эмирата от Кабула, откуда эмир Дост Мохамед проводил политику объединения всех афганских земель под своей десницей[196]. Таким образом, ситуация, складывавшаяся вокруг Персии и афганских земель, была далека от стабильности. Проведение выверенного политического курса в Центральной и Восточной Азии также осложнялось серией опасных конфликтов, самыми значимыми из которых явились восстание сипаев в Индии и вторая опиумная война в Китае, потребовавших от Уайтхолла дополнительных бюджетных ассигнований.
Тем временем русское экономическое влияние на Персию возрастало с каждым годом. Кроме того, шах, униженный провалом своей гератской авантюры и статьями мирного договора с англичанами, предпринимал дипломатические зондажи в отношении намерений нового императора Александра II. По справедливому суждению британского историка, «Его (шаха. — Е.С.) политические устремления, которые принимали форму военных захватов и территориального расширения, получили большее понимание у русских, которые хотели одновременно контролировать слабую Персию и отвратить шаха от мыслей о возвращении потерянных кавказских ханств, чем у англичан, которые желали, чтобы он сконцентрировался на внутренних преобразованиях»[197].
193
195
196
IOLR, L/P&S /18 /АЗ. P. 1–8. Как писал 9 февраля 1857 г. один из высокопоставленных чиновников по поводу соглашения эмира Дост Мохамеда и Ост-Индской компании, «лучшей политикой (для Британии. —
197