История соперничества Великобритании и России нашла отражение в лекции профессора Генри Дэвиса, прочитанной в Оксфорде в 1924 г. Примечательно, что он определил Большую Игру как серию разведывательных миссий, совершенных европейцами — прежде всего англичанами, русскими, французами и немцами, нередко в обличье восточных купцов или паломников на отдаленных рубежах имперских владений[22]. Спустя двадцать лет британский историк, Гай Уинт, размышляя о геополитическом соревновании англичан и русских в Азии, справедливо заметил, что «правительства с каждой стороны предоставляли лицензии своим агентам на планирование и контрпланирование, не доводя дело до настоящего взрыва, и что-то вроде Игры возникало между ними по обоюдному, хотя и не признанному официально согласию»[23].
Новое, более глубокое и объективное исследование интересующей нас проблемы было дано уже во второй половине XX в. такими крупными историками как Майкл Эдвардес, Дэвид Джиллард, Джеральд Морган, и особенно, Эдвард Ингрэм. По мнению Эдвардеса, Большая Игра представляла собой соревнование за политическое преобладание в Центральной Азии между демократической Британией и авторитарной Россией, что полностью отвечало романтике дальних странствий и приключений викторианской эпохи. Показательно, что он процитировал высказывание российского канцлера графа К.В. Нессельроде, который назвал секретную русско-британскую войну в Азии «турниром теней», имея в виду стремление Лондона и Петербурга избежать открытой вооруженной конфронтации[24]. С точки зрения Джилларда, расстановка сил на Евразийском континенте к концу первой половины XIX в. изменилась в пользу Великобритании и России, то есть тех государств, которые заменили Францию и Китай в гонке за доминирование в Азии[25]. Крымская война 1853–1856 гг. открыла новую фазу соперничества, переместив фокус восточной политики Лондона и Петербурга с Кавказа на Средний и Дальний Восток[26]. В свою очередь Морган полагал, что Большая Игра являлась скорее иллюзорным, чем реальным процессом. Его исследование показало необходимость перекрестной верификации разведывательной информации, собранной военными и политическими агентами на местах, поскольку многие из них преувеличивали, а иногда даже прямо фальсифицировали сведения об «агрессивных» замыслах противоположной стороны. Выражая сомнения относительно концепции упоминавшегося профессора Г. Дэвиса, который обосновал создание спецслужбами Британии и России разветвленной шпионской сети в странах Востока, Морган рассматривал «турнир теней» как миф, порожденный несколькими энтузиастами — молодыми офицерами колониальной службы в собственных интересах продвижения по лестнице военной карьеры на фоне борьбы за модернизацию традиционных азиатских социумов[27].
Исследования Э. Ингрэма внесли неоценимый вклад в расширение наших представлений о происхождении Большой Игры. «Между 1828 и 1907 гг., — писал он в первой из серии монографий по данной теме, — Большая Игра в Азии представляла собой поиски Британией наилучшего способа отражения русской угрозы Индии». Ингрэм следующим образом описывал ее генезис: «Непреложным географическим фактом являлась необходимость для британцев защищать границу (frontier), в то время они не могли найти никого, кто бы взялся за это дело вместо них. Указанные обстоятельства и обусловили начало Большой Игры»[28]. Отнеся это событие к эпохе Великой Французской революции, историк предположил, что «репетиции Большой Игры состоялись в Египте и Багдаде, когда в конце XVIII в. против Наполеона выступила вторая коалиция»[29]. Таким образом, по его мнению, острейшая англо-французская борьба за господство в Европе завершила так называемую эру Колумба и одновременно дала старт Большой Игре, в которой к началу 1820-х гг. Россия заменила Францию как ключевого участника[30]. В своем заключительном труде, охватывающем последнюю четверть XVIII — первую треть XIX в., Ингрэм пришел к неожиданному выводу о том, что Большая Игра была вызвана стремлением британцев навязать остальному Человечеству свои представления об устройстве мира, а затем попыткой избежать последствий провала предпринятых усилий[31]. Чтобы аргументировать эту интерпретацию, британский профессор предложил определить Большую Игру как «изобретение англичан в соавторстве с турками, иранцами, афганцами и сикхами, направленное против русских»[32].
22
24
25
Автор использует названия «империя Цин» и «Китай» как синонимы. В действительности же в рассматриваемый период Китай был частью другой страны — империи Цин. Маньчжуры захватили Китай (как и некоторые другие государства) и включили его в свою империю Цин, созданную ими ранее вне границ Китая. Китай вновь обрел государственность уже после распада империи Цин в начале XX в., когда ханьцы создали свое национальное государство — Китайскую Республику. —
26
27
28
29
31