— Да плевать всем на твоё «не могу»! Есть такое слово — надо! Надо заставить себя! Так что поднимай задницу и кончай ныть! Там всё ещё куча народу ждёт, когда ты сделаешь своё дело и защитишь их. Что? Мало видела? Думаешь это всё закончится, если сейчас обратную включишь?
— У нас из города не всех эвакуировать успели, — вклинился один из военных. — Мы собрали жителей вместе, и как будет возможность, выведем их из-под обстрела. Мы вас ждали.
Актёр снова тряхнул её.
— Ну, так что, им умирать теперь? Потому что ты испугалась?
Она не решалась посмотреть ему в глаза. Сама всё понимала. В памяти всплыло лицо убитой армянки, чью форму она забрала. Сколько таких ещё было на поле боя? А сколько будет?
— Нет…
— Здорово. Так что кончай уже выделываться, и полезай в этот чёртов костюм! — он бесцеремонно швырнул её в тёмное чрево капсулы. — Закрывайте!
Дверь с шипением закрылась, в ушах щёлкнуло — сработали герметические замки. Шмыгая носом, Рин села на колени.
Выбора и, правда, не было. Сколько себя ни жалей, сколько ни оттягивай неизбежное, это случится всё равно. В памяти всплыло расхожее русское выражение — перед смертью не надышишься.
Вытерев слезы, она зажмурилась и с силой хлопнула себя по щекам.
Они все хотят, чтобы она умерла. Пошла и погибла за них. Алголь все время твердил об этом, и Плеяды тоже знали — если что-то произойдёт, если нападёт враг, всё, что им останется — пойти и умереть за свой народ. Таков их долг, такая вот судьба. А ей не приходилось выбирать — она жила взаймы. Родители выторговали у смерти ещё десяток лет для своей дочери, и теперь костлявая пришла за тем, что принадлежало ей по праву. Она пришла за Рин. Оставался лишь выбор — умереть, жалко скрючившись на полу, в слезах и грязи, или выйти лицом к лицу и сделать всё, что было в её силах. Идти до конца.
Перед глазами встало лицо Алголя в их первый вечер, тот самый, когда она в страхе сбежала из своего нового дома. Она бессильно смотрела на него и ждала своей участи. Но с тех пор беспомощная Рин Масами стала другой. Теперь ей было чем ответить.
Судорожно выдохнув, она прошла в раздевалку, неотличимую от той, что была в лаборатории. Костюм висел на привычном месте, рядом на скамье лежал лётный шлем — оборудование класса В. Для боёв в воздухе.
Грязная, пропотевшая насквозь одежда пыльной кучей легла в углу. Рин упрямо натягивала на себя костюм, не решаясь посмотреть в зеркало. Она не хотела видеть своё отражение.
Больше не было ни боли, ни робости, ни стеснения, ни страха. Всё меркло и отступало перед простым и четким осознанием — она идёт в последний бой.
Пальцы нащупали на запястье и нажали маленькую круглую кнопку включения системы, ещё одно нажатие — центральный замок с тихим шелестом сомкнулся и зафиксировался. Шейные замки повернулись и со свистом закрылись. Третье нажатие — зашипели головки пневмонасосов, миомерное волокно обтянуло тело. Оставался только шлем — но его она наденет уже на выходе. Выдохнув, Рин пошла по узкому проходу к ложементу контактной капсулы.
Захваты сдавили запястья и щиколотки, вжимая стройное тело в ложемент, над головой мигнули и включились излучатели, заливая капсулу призрачным голубоватым светом. Где-то внизу под ногами зажурчала контактная жидкость.
Да, она всё ещё не знала, как будет бороться с Вегой. Она всё ещё не знала ничего о левитации, оружии или защите. Она — лишь бледная тень величия Алголя, и то, что ожидают от неё, чрезвычайно далеко от того, что она умеет на самом деле. Но всё, что ей сейчас под силу — стараться, как она всегда старалась, и бороться до самого конца. Пока сердце может биться в груди.
Жидкость с мерзким запахом ржавчины дошла до подбородка — выдохнув, Рин опустила голову под воду и с силой вдохнула. По горлу, трахее и бронхам заструилась противная склизкая дрянь. Вдох — и полный выдох…
В шею уперлись две мягкие трубки. Острая сталь пронзила кожу, а через мгновение Рин ощутила, как по венам заструилась чужеродная жидкость. Холодная, как лёд. Всё вокруг померкло и растворилось в непроглядной черноте. Она медленно открыла глаза.
Весь мир в одно мгновение развернулся в её сознании, все мыслимые чувства обрушились неудержимым потоком — тело затрясло в ложементе, словно от удара молнии. Кромешная тьма перед глазами сменилась ослепительной вспышкой, все ощущения враз растворились. И снова лишь она — да мертвенный, чёрный космос сознания.
Только в этот раз в космосе она отчетливо видела крошечные звёзды — её воспоминания, мысли, ощущения, её знания и опыт. Мириады крупиц, собранных в длинные широкие потоки, словно реки, пронизывавшие её существо. Знакомые образы и воспоминания одно за другим проносились перед внутренним взором.
Один из потоков был каким-то иным, отличался от остальных — зловеще мерцая колючими звёздами, он стоял особняком. Она потянулась к нему, разворачивая длинную ленту искорок-воспоминаний.
Это было не её. Чужое. Чужие образы, мысли, чужая память. Чужие ощущения и рефлексы. Она почувствовала, как поток медленно изменяет цвет, наполняясь её блеском, встраиваясь в её память.
Левитация… прощальный привет от Алголя, его дар идущей на смерть ученице. Теперь она знала, как. Жаль только, что слишком поздно.
Рин медленно открыла глаза. Жидкость постепенно отступала, обнажая дно капсулы, захваты ложемента ослабли. Она повисла на руках над темной лужей, роняя капли на пол, и горько улыбалась.
— Спасибо, я… я готова.
***
Створка неторопливо отползла в сторону — из тёмного чрева вышла девушка, закованная в облегающий чёрно-серый костюм. В руках она держала чёрный непрозрачный шлем, глаза тускло светились в полутьме. Люди замерли в оцепенении — почти все видели ретранслятора впервые. Она неторопливо обвела их взглядом наполненных сиянием глаз.
— Выход там… — один из военных махнул рукой к круглому наклонному каналу в стене. Шахта вентиляции, переделанная под вылет ретранслятора. Девушка коротко кивнула и, нажав несколько кнопок на запястье, надела шлем. Актер с приоткрытым ртом смотрел на неё и не мог поверить своим глазам. Ретранслятор медленно пошла к каналу, поблескивая рядком широких металлических пластин вдоль позвоночника.
— Задай им жару, Рин!
Секунду помедлив, она кивнула. Значит, запомнил её имя… а секретность уже была и ни к чему. Всё и так потеряло всякий смысл.
Разум сконцентрировался на вибрации тканей тела. Легкий, низкий гул — повинуясь её воле, он медленно рос, пока не достиг резонансной частоты. Ноги медленно, нехотя оторвались от земли, осталось лишь перераспределить колебания. В голове всплыл незнакомый термин — «сместить фокус резонанса массы». Снова его слова.
Она невесомо скользнула вверх, во тьму прохода — сверху послышался лязг открываемых заслонок. Перед глазами возникло крошечное светлое пятно, росшее с каждой секундой. Небо приближалось.
Вылетев из шахты словно пуля, девушка тут же вознеслась на несколько сотен метров над громадой крепости. Машинально посмотрев вниз, Рин заметила дымящиеся руины и пожары, множество бегущих точек-солдат, несколько бронемашин и танков. Похоже, начинался очередной штурм. С трудом выровнявшись в дрожащем от выстрелов воздухе, она приняла вертикальное положение — встроенный альтиметр на мониторе шлема показал полторы тысячи метров. Ещё километр — и облака.
Рин медленно огляделась. Среди далёких гор, увенчанных снеговыми шапками и закутавшихся в низкие серые облака, отчетливо виднелись столбы дыма от пожаров. Они были повсюду, сколько хватало глаз — вокруг, от далекой границы с Грузией и до блестевшего вдали изогнутого озера. Начинало темнеть — день близился к концу, но земля, усеянная оранжево-жёлтыми пятнами пожаров и точками горящих фар, все так же содрогалась от канонады и разрывов.
Битва за Армению продолжалась, и ей предстояло сыграть свою роль.
В голове роились мысли и воспоминания — всё то, что она успела выучить и усвоить в институте, после введения процита разом встало перед внутренним взором. Весь её нехитрый арсенал из материалов, металлов и энергии. С этим и предстояло воевать.