— Постой!..
Сильная рука метнулась из темноты к горлу — майор со вскриком подалась назад. Алголь прижал её к стене, пальцы сдавили шею до хрипа. Кира вцепилась в его пальцы, силясь разжать железную хватку, ноги заколотили по обезумевшему ретранслятору.
— Ал…голь!.. хх… стой!
Она чувствовала на коже его тяжёлое дыхание, яростно светящиеся глаза зависли напротив лица, но он будто не видел её. Пальцы сжались ещё сильнее — и тут ей стало действительно страшно.
— Приказы…ваю!.. Ст!.. Ал…голь! — из груди вырывались лишь хрипящие обрывки слов.
— Ноль… один! Отбой!..
Ретранслятор вздрогнул и замер, глаза сфокусировались на её лице.
Содрогнувшись всем телом, он разжал хватку и, отпустив Киру, отшатнулся и попятился. Упёршись в стену, он медленно сел на пол.
Киру разбил надрывный кашель — придерживаясь за стену, она опустилась и пару минут приходила в себя. Пальцы судорожно прощупывали шею — вроде всё цело, но наверняка останутся здоровенные синяки. Ладно хоть живой осталась… Наконец, начав нормально дышать, она посмотрела на сидевшего напротив парня.
Глаза почти адаптировались к темноте, но видеть она всё равно могла лишь очертания, да два тусклых глаза — жутковатое сияние почти затухло. Она с трудом различила в его свете тёмные пятна на его костюме и мелкие чёрные капельки, окропившие лицо. Ретранслятор вздрагивал при каждом вдохе, сжатые кулаки ритмично разжимались и пальцы скребли по выщербленной плитке пола.
— Алголь…
— Прости.
Сдавленный шепот, сквозь зубы. Он дрожал, будто от озноба, но взгляд становился осмысленнее, мало-помалу ретранслятор приходил в себя.
Не решаясь приблизиться, Кира сидела напротив и пыталась успокоить разошедшееся от адреналина сердце. Из груди вырвался усталый стон.
— Что-то совсем у нас с тобой не клеятся отношения.
— Прости, Кира…
Кажется, впервые в его голосе она ощутила сожаление. Скупой на эмоции, он всегда держал всё в себе. До сегодняшнего дня. На её лицо выползла кривая усмешка.
— Ну, я уже привыкла, что все хотят меня убить, — Кира погладила шею и повращала головой. Если задуматься, в прошлый раз ей тоже едва не сломали именно шею, только тогда погиб Николай, а её спасла от смерти Рин.
— Прости…
Она снова посмотрела на тусклые сапфировые огоньки, мерцающие во тьме. Сердце кольнуло.
Ведь к этому всё и шло. Она постоянно просила то одно, то другое, ничего не давая взамен. Сделай то, сделай это, рискни жизнью — ну чего тебе стоит, ты же постоянно это делаешь, сделаешь и ещё раз… о том, какой ценой давался каждый такой раз, она не думала, полностью сосредоточившись на переживаниях о Рин.
Но девушка всегда была надёжно прикрыта его спиной. Они обе.
— Алголь. Посмотри на меня.
Он медленно поднял голову, их взгляды встретились.
Наполненные тусклым сиянием глаза ретранслятора, блуждающего в плену кошмаров каждую ночь. Глаза человека, убивавшего по приказу без раздумий и сомнений, верша судьбы стран и народов. Глаза потерявшегося парня, у которого не было ровным счётом ничего.
— Извини, что заставила тебя пройти через это. И… спасибо, что вернул мне Рин.
Перебарывая страх, Кира подошла к нему и осторожно присела рядом. Гибкие руки обняли голову, погружаясь в грязные, спутанные волосы, и прижали к груди. Над самым его ухом послышался её тихий голос.
— Прости, что тебе снова пришлось это делать.
***
Они сидели в практически пустом кафе аэропорта и молча смотрели друг на друга. Актёр, Ваха и Рин держали в руках по кружке. Еще одна, накрытая чёрствым куском лепёшки, стояла возле пустого стула.
— За Рыжего, — Актер отвернулся, шумно выдохнув, и залпом выпил содержимое. За ним, повторив жест, опустошил свою кружку Ваха.
Она слепо смотрела на своё отражение в ёмкости. От неё веяло спиртом, и хотелось сказать, что она вообще-то ещё несовершеннолетняя, и пить ей нельзя, да и не очень-то хотелось. И от самого запаха подташнивало. Но она молчала.
— Давай, Рин, — кивнул Актер и протянул ей кусок хлеба. — Помяни парня.
Перед глазами пронеслись сцены их недолгого похода, она вспомнила и случай с барсом, и переправу через ледяную речку, и поспешный побег до Гюмри. Она почти ничего не знала об этих людях, и уж тем более — о человеке, скрывавшемся за позывным «Рыжий». Но сейчас она чувствовала особую связь с этими людьми, прошедшими плечо к плечу рядом с ней. Они ели одну пищу, бились рядом, спали под одним дождём.
Она выдохнула, как перед погружением в контактный раствор, и прижала кружку к губам, глоток за глотком выпивая горькую жидкость.
Зажмурившись, Рин закашлялась, — Актер услужливо поднёс ко рту хлеб. — Закусывай, легче будет.
Она покивала и принялась за хлеб. Странно, но он был удивительно вкусным. И пусть внутри всё жгло и горело от мерзкого пойла, но это не шло в сравнение с тем, каково ей было на душе.
Простившись с бойцами, она пошла к зоне посадки — пришло время возвращаться домой.
***
Самолет стоял на рулёжной дорожке и с низким гулом прогревал двигатели. Улетали без церемоний и прощаний, и уж тем более без пышных проводов. За последние два дня их и так было слишком много.
Одетая в подаренную одним из местных бизнесменов одежду, она стояла рядом с присланным за ней сопровождающим, чем-то напоминавшим её первого водителя — того самого, что получил пулю в живот в злосчастном кинотеатре. Вещей не было — всё, что было на ней с момента появления в Армении, принадлежало Министерству Обороны. Даже боевое оборудование, её летный костюм, изъяли и увезли отдельным спецрейсом в опечатанном контейнере. Осталась только она, ретранслятор непонятного ранга неизвестного типа, и пока даже без имени.
Сзади подошли несколько человек в сопровождении охраны — судя по всему, какие-то важные шишки. Один из них, невысокий лысеющий мужчина в военной форме и с медалями на груди, — вышел вперёд.
— Рин Масами, верно? — произнес он по-русски, с крепким акцентом. Сопровождающий отступил назад, давая им возможность поговорить. Опешившая девушка коротко кивнула — уже один факт того, что он знал её имя, говорил о многом.
— Я хотел поблагодарить тебя от лица правительства и народа, что помогла нам.
Он подошел почти вплотную и протянул ей руку. Крепкое рукопожатие, во всю силу — будь она обычной девчонкой, скривилась бы от боли. Но она выдержала.
— Мы все видели, как ты помогала нашим жителям в деревнях у границы. Ты спасла много людей, и не думаю, что мы сможем когда-нибудь тебя отблагодарить за это. Была бы возможность, дал бы все медали, какие есть, но…
Он протянул руку назад — один из охранников вложил в пухлую ладонь какой-то свёрток. Перед глазами её показалась сложенная вместе полосатая ткань.
— Это — Флаг Армении, — пояснил мужчина и протянул свёрток Рин. — Наш символ свободы и жизни. Больше мне дать нечего, но его я дарю от чистого сердца. Ты всегда можешь рассчитывать на нашу помощь. Спасибо, что спасла мой народ от истребления.
Она взяла свёрнутый флаг и медленно прижала его к груди. Губы запрыгали, Рин с трудом выдавливала из себя слова.
— Я… я стольких не спасла… не успела… я столько много не сделала…
Увесистая ладонь легла на её худенькое плечо — мужчина приблизился и, заглянув в подёрнутые вспышками разрядов глаза, уверенно кивнул.
— Ты сделала достаточно.
Глава 9. Предел. Часть 1
Глава 9. Предел.
Кто мы, незнакомцы из разных миров?
Или, может быть, мы — случайные жертвы
Стихийных порывов?
Знаешь, как это сложно — нажать на курок?
Этот мир так хорош за секунду до взрыва…
Fl ё ur , «Русская Рулетка».
Директор института неторопливо читал доклад, изредка поднимая взгляд подслеповато сощуренных глаз на Киру. Майор, вытянувшись по струнке, замерла перед столом. На душе скребли кошки: не так она представляла себе возвращение в родные стены, совсем не так.