Ударившись головой о чей-то сапог, она вскрикнула. Не от боли, нет. Физическая боль не шла ни в какое сравнение с обидой и разочарованием, клещами стиснувшими душу. Она плакала, не находя слов, пока кто-то снова не подхватил её и не вытолкал прочь из толпы протестующих.
Плюхнувшись на грязный снег обочины, она прижала к груди порванный рукав. По скуле начал расплываться синяк. Она тихонько плакала, не осмеливаясь поднять глаза на толпу недобро косящихся на неё людей.
Люди проходили мимо. Кто-то смотрел с сожалением, кто-то — с осуждением. Но никто не вмешался. Грязная и побитая, в изорванной одежде, теперь она больше походила на нищенку, чем на защитницу целой страны.
Набравшись сил, она с трудом поднялась. Ноги сами понесли её прочь от злобной толпы и лживых демонстрантов, призывающих протестовать дальше. Навстречу проехали, сверкая фарами, наряды полиции, люди вокруг зашептались, кто-то негромко вскрикнул.
Вернув наушники в ушные раковины, она пощёлкала кнопкой плеера — тишина. Рин вытащила руку из кармана — на корпусе виднелась длинная трещина, через которую проглядывала микросхема. Похоже, и ему теперь конец…
Рин достала уцелевший в стычке телефон — половина девятого, в это время она обычно уже ехала домой из института. Только сейчас домой совсем не хотелось. На экране мигало уведомление — семь пропущенных звонков от Киры Вайнер. Равнодушно отключив устройство, она поплелась к ближайшему торговому центру, переливавшемуся яркими вывесками впереди.
Похоже, это была ирония судьбы, не иначе. Она узнала его не с первого раза, но лишь когда перед глазами появилась огромная вывеска «Млечный Путь», она поняла, что попала в тот же центр, что и летом. Но тогда рядом был Алголь, и весь мир был другим.
Сейчас она была одна. Лениво слоняясь между рядами с фруктами, колбасами и тысячами разнородных напитков, девушка не могла придумать себе ни занятия, ни цели. Живот сводило судорогой от соблазнительных ароматов фруктов и выпечки, но что-то внутри словно держало голод на привязи. Схватив у входа маленькую корзинку, она слепо шарила взглядом по витринам в поисках хоть чего-нибудь примечательного.
Минут десять она просто ходила и смотрела, едва не врезаясь в других покупателей. Перед глазами проплывали то пожилая дама в красивом берете, то милая парочка с розовыми то ли от мороза, то ли от возбуждения щеками. Интересно, а любовь действительно может вылечить все душевные раны, как о ней говорят?
На лицо выползла горькая улыбка. Любовь… Ещё недавно ей показалось, она может узнать, что это такое. Любить кого-то, быть любимой, ощущать новые и пока ещё неизведанные чувства. Романтика, страсть, вожделение, томление. Она ничего этого не знала. Короткие обрывки чувств, когда вводят процит, — всё, что она могла добавить в свою копилку, но это были настолько жалкие крохи, что у любой её одноклассницы за плечами был куда более внушительный опыт.
Наконец, взгляд упал на рядок бутылок с разноцветными этикетками. Алкоголь. Другой выход. Безрадостный и отвратительный, как ей всегда казалось. Но говорят, пьяные люди хоть ненадолго могут забыть всё то ужасное, что происходит с ними. Конечно, всё имеет свою цену, но….
Не обращая внимания на неодобрительные взгляды стоящих рядом людей, она положила в корзину две бутылки и пошла к кассам.
Уже стоя в очереди, она вспомнила, что ей вообще-то пятнадцать, а по закону алкоголь могут продать только шестнадцатилетним. Да и с её внешним видом уже чудо, что охранники не вытолкали её из торгового зала. Вздохнув, Рин достала из кармана карточку.
— Добрый день, ваша карта… — девушка-кассир подняла на неё глаза и замерла в замешательстве. Рин остро ощутила её эмоции, — недоумение, брезгливость, отвращение. Аура девушки вспыхнула бледно-зеленоватым. Рин уже вдохнула, чтобы возразить ей, но её остановил знакомый голос сзади.
— Она со мной, всё в порядке, я попросил захватить мне ещё парочку.
Рин медленно обернулась. Позади стоял, добродушно скалясь на кассира, Владимир Марков. На ленте рядом с ним красовалось целое ассорти продуктов и пара бутылочек коньяка. Кассир облегченно выдохнула и с коротким кивком принялась за работу.
— Проходи давай, поможешь уложить всё в телегу, — Владимир легонько потолкал её в спину. Ещё не веря в свою удачу, она кивнула и прошла вперёд.
Когда инженер закончил с покупками и взялся за ручки продуктовой тележки, Рин успела немного отряхнуться и привести себя в порядок, — насколько это вообще было возможно. Кивнув в сторону выхода, он медленно пошёл к парковке.
— Это часом не Алголь тебя так отделал? — невинно поинтересовался он. Рин мотнула головой.
— Нет… упала на площади.
— Вот как, на площади значит, — промычал инженер. — Там опять эти имбецилы вой подняли. Знаешь что, держись подальше от таких неадекватных. Зашибут и не заметят. Мозга-то у них своего нет. А тут-то ты что забыла? Или серьёзно собиралась напиться вот этой водичкой?
Он кивнул на бутылки с цветастыми этикетками, лежавшие наверху горы продуктов. Рин дёрнула плечиком.
— Фиговая идея.
— Вы только Кире… не говорите, — её тихий голос был едва слышен. Марков хохотнул.
— Да вот еще я буду! Я что, не человек что ли? Ну, захотела выпить, что такого. Я, знаешь ли, первый раз ещё в двенадцать лет попробовал. Водку, прямо вот серьёзно, а не эту вот муть.
— Правда?
— Ага. Так, пришли, помоги всё загрузить. Только на молоко ничего не клади! Жена убьёт потом…
Они подошли к большой зелёной машине — Рин придерживала тележку, пока Владимир открывал багажник и разбирался с разбросанными там инструментами и ящиками, что-то привычно ворча.
— Так, давай это, и это вот… ага. Вот и всё. А это захватим с собой, — он взял маленькую бутылку коньяка и, закрыв багажник, пошёл к водительскому месту.
— Запрыгивай давай, — он кивнул на соседнее сиденье. Шмыгнув носом, Рин забралась в машину и пристегнулась.
— Домой не торопишься? Ну, вот и я тоже. Съездим в одно место, развеемся.
Поворот ключа, двигатель ожил и затарахтел. Прочихавшись через пару секунд, мотор наполнил салон ровным низким гудением. Из динамиков полилась какая-то старая песня из тех, что крутили на дискотеках прошлого, ещё довоенного времени. Владимир протянул девушке бутылку коньяка и многозначительно кивнул.
— Открывай, давай.
— Вы же за рулем.… Разве можно?..
— Кому не можно, тот и не пьёт, — хитро улыбнулся тот и тронулся с места.
— А если полиция остановит?
— А она своих не останавливает, поняла? Давай уже открывай.
Пока Рин возилась с хитроумной пробкой, они покинули парковку и выехали на центральную улицу. По встречной промчались еще несколько полицейских машин и грузовиков. Похоже, демонстрация вышла за рамки дозволенного.
— О, пора парням поработать… — проследив взглядом за сверкающим проблесковыми маячками экипажем, Владимир хмыкнул. — Ну, сейчас им точно не до нас. Давай.
Он взял у девушки наконец-то поддавшуюся бутылку и сделал мелкий глоток. Рин передёрнуло, до обоняния донёсся летучий, терпкий запах коньяка.
Да что ж такое? Не она ли хотела ещё двадцать минут назад утопить свою печаль в алкоголе? Какого ж тогда чёрта?
— Похоже, тебе сейчас несладко приходится, — утершись рукавом, заметил Владимир. Рин отстраненно посмотрела в окно — мимо пролетали витрины магазинов и люди, ещё недавно с безразличием проходившие мимо неё. Девушка вздохнула.
— Хочешь приложиться, не стесняйся. Но и ты тогда Кире не говори, идёт? Будет наш маленький секрет. Что до меня, я с такого пузырька не опьянею, не бойся. Не та школа, чтобы с четвертинки накрыло.
— Угу… — Рин нехотя взяла с подставки между сиденьями бутылку и стиснула её в ладонях. Янтарная жидкость плескалась о стенки, отбрасывая блики в свете вывесок и уличных фонарей. Она вспомнила ощущения от выпитого на поминках Рыжего. Обжигающая боль внутри, разливающийся по телу жар и лёгкое головокружение. Ничего такого, что могло бы ей помочь. Но вдруг этого было мало?
— Вообще-то я хотел тебе рассказать одну историю. Мою историю. Ну, так, развлечь немного, — он покосился на девушку и улыбнулся краем рта.