— Вашу?
— Вашу-машу, давай на «ты» уже, полгода знакомы! Я, знаешь ли, о тебе в чём-то знаю даже больше, чем ты сама! Объём твоих органов, например, или кое-какие размеры.
Рин потупила взгляд. В груди шевельнулось ощущение неловкости — Марков был не самым лучшим собеседником, но он был прав. А главное, бесхитростный инженер был с ней честен.
— Ладно, история, короче. Ты это, не выветривай аромат, либо пей, либо закрывай.
Встрепенувшись, девушка кивнула и, помедлив, прижала горлышко к пересохшим губам. От первого же глотка у неё перехватило дыхание, Рин закашлялась и едва не расплескала коньяк по салону. Во рту всё горело и жгло, пищевод и желудок буквально вспыхнули жаром.
Прокашлявшись, она тяжело выдохнула.
— Крепкая штука, так что пей помаленьку. Так вот, жил-был когда-то мелкий пацан лет девяти, Вовкой звать. Как все пацаны, бегал с друзьями по свалкам играть, и по заброшенным домам ещё, а когда получалось, лазили на склад военной части, еду воровать. Тогда был жуткий голод, работы и у нормальных-то людей нет, а сиротам и того хуже было.
Рин удивленно повернулась к нему.
— Вы… то есть ты — сирота?
— Ага, он самый. Папку-то на войне убили, а мама заболела, когда брата моего рожала, ну и, в общем, не случилось у нас семейного счастья. Брата спасли, но в другой приют отдали. А я попал куда попал, в Светлодарский государственный приют. Короче, залезли мы как-то на склад, хоженой уже дорогой, я как самый мелкий, залез в хранилище через вентиляцию. Консервов-то набрал, а обратно когда полез, слышу — снаружи шум. Солдаты нас заметили в прошлый раз, ну или скотина завхоз пропажу нашёл, брали-то мы немало. В общем, пацанов половили и давай допрашивать, где ещё кто бегает.
Рин вздрогнула. В их приюте парни тоже убегали за прокормом, и даже некоторые девчонки с ними ходили, но больше для приключений, а не от голодухи. Кормили их, конечно, не по-царски, но и совсем уж голодать не приходилось. Правда, было это всего-то лет пять назад, когда и жизнь стала лучше, чем сразу после войны.
— Народ тогда злой был. Сейчас все просто обиженные ходят и угрюмые, а тогда — злые. Ни победы же в войне не было, ни поражения. Людей полегло — тьма, денег нет, болезни, голод, одни беды, короче. Ну кто-то из солдат и не сдержался… пристрелил старшего нашего. Там же, на месте. Я испугался… блин, да я там штаны обмочил на месте! И из трубы, конечно же, вывалился. Поймали меня, повели ко всем, — ну всё, думал, конец пришел Вовке. Тут же и прикопают, за заборчиком. На шум капитан их пришел, пьяный вдрызг и отбитый на всю голову, у него даже шрам на пол-лица был. Жутко он воров не любил, а детей тем более. Но остатки мозга ещё были. Сказал он тогда — хотите жить, вот вам задачка… и притащил нас на пустырь за частью. Там раньше стоянка техники была, а в войну её заминировали с воздуха. Ну, короче, говорит, кто до того вон танка дойдет и вернётся, тот домой уйдет. С консервами.
— И вы пошли?
— А что, был выбор? Пошли. Нас там четверо было. Я третьим шёл, сразу за Димкой и Пашком. Димка сразу же… кхм, в общем, подорвался он. Пашка каким-то чудом до танка добрался, залез, стал что-то кричать с него, материться. Ну и поскользнулся на броне, упал назад. Грохнуло, только ботинок его и взлетел. А я осторожно шёл, каждый шаг свой проверял. Туда-то дошел нормально, а обратно пошел с приключениями. На мину наступил. Чувствую — что-то под ногой щёлкнуло, я так и замер. А эти дебилы ржут стоят, мол, полетаешь сейчас, лётчиком станешь. Ублюдки. Короче присел я и давай у ноги землю откидывать, нашёл мину. У неё кнопочка такая сверху была, датчик контактный, ну я её пальцем прижал сбоку и ногу вытащил. Не знаю, правда, как я саму мину потом достал, маленькая она была, может с кулак размером, но, в общем, достал. Да так с этой миной потом и пошёл обратно.
— С миной в руках?.. — Рин покачала головой и снова потянулась за бутылочкой. Жар в груди прошёл, голова наполнилась тем самым чувством лёгкости, которого ей хотелось. Второй раз она сделала лишь мелкий глоток, как научил Марков. Одобрительно кивнув, тот продолжил.
— В общем, пришёл я к ним обратно с подарком, так сказать. Эти ржут, капитан матерится — нафига, мол, припёр, неси обратно. Куда её девать-то теперь. Ну а я сдуру и ляпнул, а давайте я её обезврежу. Ржали, по-моему, все. Даже я. И, кажется, снова обмочился. Капитан нож свой достал, — хороший такой нож, шведский. Там и отвёртка, и ножнички, и всё, что надо. Я потом купил себе такой. В общем, дал мне нож этот и говорит — обезвреживай, только близко не подходи, чтоб китель мне не забрызгало. А мина была пластиковая, противопехотная. Я, правда, не знал тогда ничего, но тут вот будто Бог наставил. Вытащил я нож и давай подковыривать крышку какую-то. Отковырял — там пружинки, проводки, всякого дерьма целая тьма. И схемка маленькая. Посмотрел я на неё, на пружинки эти, на палец свой посиневший — и давай схемку поддевать. В общем, сунул я этот нож под контакт датчика, прижал. Нож в мине остался, держал датчик, а палец мой не нужен оказался. Я и убрал его.
Рин вздрогнула, представив, что в этот момент мина взорвалась. Заметив её движение, Владимир захохотал и протянул руку к бутылке.
— Ты бы видела их лица! Я же когда палец-то убрал, и она не взорвалась, ух какой смелый стал! Давай за ними с этой миной в руках бегать, размахивать. Не знаю, как они меня не пристрелили тогда, видимо, отбитым по жизни везёт. Капитан их эту мину у меня забрал и швырнул обратно, в поле. Круто она тогда грохнула, мощно. Он дал мне две консервы и хорошего такого, крепкого пинка под задницу, за то, что нож его я угробил. Только приключения мои не закончились, от взрывов этих начальник части пришёл, давай вопросы задавать, что, мол, и как. Он на меня посмотрел, на поле сходил, полюбовался, так сказать. И ещё две консервы сверху мне выдал. Пинать, правда, не стал. А через два дня в детдом он приехал с этим, отшибленным. И забрали меня, привезли в часть и давай всякие мины показывать, машины и прочее. В общем, я у них начал учиться минному делу, а после этих уроков помогал машины чинить в гараже. К моменту зачисления в военный колледж я всё уже знал лучше бывалых сапёров. Так вот и получился военинженер третьего ранга Владимир Марков…
Глава 9. Предел. Часть 3
Они приехали на большую обзорную площадку на одной из окраин города. С неё открывался шикарный вид — раскинувшаяся у подножья горы столица, тусклые окраины, вереницы машин на дорогах и перемигивающиеся огоньками самолёты в небе. Они вышли из машины и, прихватив вторую бутылочку коньяка да пару пирожков, пошли к ограждению смотровой площадки.
— Владимир, а вы… ты после этого воевал? — машинально жуя пирожок, Рин с тоской посмотрела на переливающийся яркими огнями небоскрёб в центре бизнес-района.
— Воевал. Не своими руками, конечно. Машинки мои воевали, — он тяжело вздохнул и замолчал, за один присест наполовину опустошив бутылочку.
— А я…
— Я ведь это, не хотел же сапером быть, — перебил он и судорожно вздохнул. — Не хотел. Мне чинить всё нравилось. Когда азиатские походы начались, я же всех наземных дронов там пересобирал. А эти всё — давай на минирование, давай туда… кто ж знал, что эти фанатики на мины своих же детей пустят?!..
По площадке разнёсся болезненный стон. Рин шмыгнула носом и взяла у него протянутую бутылку — янтарного напитка оставалось совсем немного, на самом дне. Сглотнув, она прижала к губам обжигающе холодное горлышко.
— Этот мир сошёл с ума, Рин. Нет нормальных людей, вообще ни одного. Но знаешь, я жутко рад, что вы у нас появились. Если бы не ретрансляторы, не перевёлся бы я на микромеханику, не сдавал бы дипломы и проекты по оснащению костюмов и капсул. Жену бы свою не встретил, ребятишки у нас не родились бы тогда. Вот правда говорят, бог дураков любит — ну не иначе же он меня и отвёл от всего вот этого…
Он забрал опустевшую бутылку и, вытряхнув на снег пару капель, швырнул её далеко-далеко в сторону города. На небритом лице заблестел то ли иней, то ли следы влаги.
Сходив до машины, он вернулся с ещё одной бутылкой и даже на вид отвратительными бутербродами магазинного изготовления. Молча сел рядом, отточенным движением сорвал пробку и, чокнувшись с воздухом, опрокинул в себя треть бутылки.