— Аня, поехали. С богом и святым Александром, мы побеждаем.
Оставшиеся в живых машины его группы, шесть T-10 и два «Вашингтона» покатились в долину, разделявшую рубежи «Б» и «В». В укладке оставались три бронебойно-фугасных, один бронебойный и четыре фугаса, и ни один их не будет потрачен впустую. В поле обзора появлялись немцы, пытавшиеся сдаться, но их просто раскатали гусеницами. Вниз они съехали легко, и начали подъём на гряду рубежа «В». На гребень тяжёлый Т-10 вылез из последних сил. Аня сдала назад, пряча корпус, и сказала:
— Всё, перегрев. Приехали. Ещё метр, и заклинит, — её нагнала накопившаяся усталость, и она заплакала.
Другие танки были в таком же состоянии, но майора это уже не волновало. Он видел зрелище, на которое никогда не рассчитывал. Дивизия СС «Викинг» побежала! Внизу двигалась масса грузовиков и легкобронированной техники, самоходной и буксируемой артиллерии. Они стремились к гряде, отмечавшей рубеж «Г», надеясь спрятаться за ним. Но «Вашингтоны» уже проходили через линию остановившихся T-10, преследуя и изматывая немцев так же, как казачья конница когда-то гнала «Великую армию» Наполеона. Ульянов выпускал вслед врагу один фугас за другим, пока держатели не опустели. А потом…
Несмотря на до сих пасмурное утро, появилось солнце. Его свет преломлялся в дыму горящей техники, заполняя поле битвы странным, желтоватым теплом, который напоминал огонёк керосинки в окне туманным вечером. Этот вид внезапно наполнил майора вдохновением. Встав в командирской башенке, он вынул из кармана икону — просто фотографию из журнала «National Geographic». Свёрнутая фронтовым треугольником, она была его личной реликвией. Мимо проносились русские танки, и его крик разлетелся по волнам радиосвязи:
— Возрадуйтесь, защитники земли русской!
ГЛАВА ДЕВЯТЬ. РЕПУТАЦИЯ
Прошедшая ночь была ужасной. С самого момента, когда русская армия прорвала оборону, немки знали, что грядёт, но по молчаливому соглашению старались не обсуждать или даже упоминать об этом. Русские женщины, в общем, говорили прямо: «Лучше пусть изнасилует наш, чем приласкает немец». Армия пришла на следующий день. Тяжёлые танки и мотопехота миновали город, формируя на ночь оборонительные позиции к юго-западу. За ними пришла пехотинцы, и они остались. Немки поступали по-разному. Некоторые отчаянно сопротивлялись, но преуспели лишь в том, что убедились — даже отчаявшаяся женщина не справится с обученными и закалёнными в сражением солдатами. Их так или иначе подчинили, и теперь часть из них уже была мертва, остальные тяжело ранены. Большинство пытались отстраниться от происходящего, чтобы сохранить рассудок. Такие старались спрятаться от солдат, которые искали их ночь напролёт.
Эльза, маркграфиня[90] Алексеевки, испытала всё на себе. Её нутро истерзали, она едва не истекла кровью, но выжила. Некоторые другие немки, подражая русским женщинам, положили на стол хлеб и соль и ждали неизбежного. Это их не спасло, но когда первые вошедшие солдаты заканчивали своё дело, то выставляли у дверей дежурного, чтобы не пускать чужих. Наутро всё население вывели на улицу и тщательно обыскали. Тех, кто выбивал на теле группу крови, или был достаточно глуп, чтобы сохранить членские билеты нацистской партии, построили у ближайшей стены и расстреляли из пулемёта. Русским крестьянам сказали расходиться, но немцев не отпустили. Их дома без затей грабили.
Мужчины брали машины, часы, ценности, даже лампочки. Женщины — одежду и прочие личные вещи. Эльза видела, как из её дома, с трудом удерживая коробки и груду одежды, вышла женщина-снайпер с винтовкой на плече. Бывшая маркграфиня узнала своё свадебное платье.
Полковник Тони Эванс сидел в джипе и старался не думать о том, что творится вокруг. После того, как его сбили, самолёта быстро не нашлось. И в ожидании нового Су-7 его назначили передовым воздушным наводчиком. Поэтому он двигался вместе с пехотой и, хотя приехал утром, было очевидно, что произошло накануне ночью. Особого воображения не требовалось, в любой деревне сейчас то же самое. Командование даже меняло части, чтобы у всех появилась возможность натешиться. Он покачал головой. У морской пехоты был девиз: «Лучшие друзья, худшие враги», но русские сумели проявить себя в обоих качествах до самого предела. Он видел, что некоторые немки обращались к русским женщинам-солдатам в поисках защиты. Те только смеялись им в лицо, и обещали в следующий раз прийти посмотреть, когда их будут насиловать. Ему трудно было их осуждать. Война длилась без малого восемнадцать лет. Два поколения выпали из жизни, и мало у какой женщины оставалась надежда на нормальную жизнь после такого разрыва. Естественно, они жестоко относились к захватчикам, укравших их надежды на семью и будущее. Да и трудно было сочувствовать немцам после того, как они обращались с русскими.
90
Здесь титул использован в истинном историческом смысле. Марка — пограничная область, граф — назначенный верховным правителем управляющий.