— Товарищ сержант, вам помочь? — Эванс заметил, как одна из женщин пытается справиться с огромной охапкой добычи, коробками и собственной винтовкой.
Русская армия даже создала специальную службу доставки, чтобы фронтовики могли передать трофеи семьям. В газетах случались рассказы о том, что почтовых служащих, которые крали вещи из таких посылок, убивали. Так что женщина посмотрела на него с подозрением и осторожностью.
Эванс улыбнулся.
— Сестричка, уж поверь, мне твои лифчики и трусики без надобности.
Она засмеялась и расслабилась, когда увидела американский флажок на плече. Все знали — американцы богаты и не станут грабить.
— Спасибо, товарищ полковник. Было бы здорово. — она свалила груду вещей на капот и принялась готовить картонные коробки. Свадебное платье оказалось первым в очереди на укладку. Очевидно, это был её главный приз. Ещё одна русская девушка в надежде, что богатая военная добыча поможет ей найти мужа… Тони остановил её.
— Погоди, сестричка. Картон тонкий и может порваться. Тогда платье испортится. Давай вставим сначала другие вещи. Они его защитят.
Девушка улыбнулась, сначала благодарно, а потом удивлённо. Американец ловко упаковывал её трофеи, бережно и со знанием дела. Эвансу никогда не приходило в голову, что многократные переезды и сдача имущества для перевозки сделали его опытным укладчиком багажа. Когда он закончил, они вместе понесли коробки к почтовому грузовику. Подписаны они были в Петроград, на имя какой-то женщины.
— Мама?
— Тетя. Моя мама и сёстры умерли во время блокады. Они так изголодались, что попытались сварить суп на машинном масле. Это убило их… но пожалуй, быстрее, чем сам голод. Разрешите представиться, товарищ полковник. Калугина Клавдия Ефремовна, снайпер 69-й стрелковой дивизии. Правда, какой точно её части, сказать трудно. Нас часто объединяли и переформировывали с началом наступления.
Эванс молча присвистнул. Он говорил с легендой.
— Я слышал о тебе. Польщён встречей. Я Тони Эванс, лётчик-штурмовик Морской пехоты. Несколько дней назад меня сбили, и пока не придёт новый самолёт, работаю передовым наводчиком. Вызываю воздушную поддержку. Пилоты лучше подходят для этого, так как мы понимаем вид поля боя сверху и знаем, как навести товарищей на правильные цели.
— Так вы штурмовик? Вы сбрасывали напалм на фашистов?
Странно, подумал Тони, все фронтовики об этом спрашивают. И всем нравится, когда я говорю, что это моё любимое занятие.
— Люблю запах напалма по утрам, Клавдия Ефремовна.
Это был банальный заход, который все лётчики использовали не первый год, но он работал. Конечно, девушка восхищённо расхохоталась.
— Пообедаем вместе, товарищ Эванс?
Стоп. А вот тут могут быть сложности. Русский полевой паёк не баловал, и предложение поделиться им с кем-то всегда было щедрым. В джипе у него лежал запас еды, но надо быть осторожным. Если он предложит слишком много, то умалит её откровенность и обидит. Неразумно оскорблять человека, способного отстрелить тебе голову с тысячи двухсот метров.
Клавдия достала из вещмешка немного ржаного хлеба, сыр и мясные консервы. Пряная ветчина, обратил внимание Тони.
— Можно, я кое-чего добавлю? — спросил он. Потом извлёк из мешка ещё немного хлеба. Шестьсот граммов пайка, в противоположность девятистам снайперским. Пусть она всего лишь сержант, но получает полную фронтовую порцию. Дальше на свет появилась луковица и полевая газовая плитка, чтобы заварить чай. И его посетило вдохновение.
— Хочешь попробовать американскую стряпню?
Девушка кивнула. Эванс поставил на вторую горелку плиты сковороду. Пока та нагревалась, он отрезал тонкий ломоть хлеба, намазал его томатным соусом, потом выложил слоями несколько кусков сыра. Наконец, сверху украсил ломтиками ветчины и луком и положил на сковороду. И накрыл своей металлической полевой миской. Через пару минут сыр растаял, а хлеб подпёкся достаточно, чтобы получилась мягкая, но крепкая корочка.