— Кофе, — коротко бросил Максим и с силой захлопнул за собой дверь кабинета.
Разблокировав компьютер, Подгорный вставил флешку в гнездо и начал просматривать загруженные на нее файлы. Через несколько минут Лена принесла кофе, Подгорный кивнул ей, показывая, чтобы она поставила чашку на стол, и вновь погрузился в работу. Лена тихо вышла из кабинета. Просматривая материалы, Максим несколько раз презрительно фыркнул. Иногда он отвлекался на то, чтобы сделать глоток-другой кофе. В очередной раз потянувшись за чашкой и обнаружив, что она уже пуста, он нажал кнопку селектора.
— Да, Максим Сергеевич. — Тоненький Ленин голосок был, как всегда, ласков и предупредителен, но Максима в данный момент это только злило.
— Что «да», Лена? Где кофе? Чашка пустая уже давно!
Покрасневшая Лена мгновенно вошла в кабинет, чтобы забрать посуду.
— И вызови ко мне быстренько обоих редакторов и Шевцову, только быстренько, Лена, шевели юбкой! — Максим не скрывал своего раздражения.
Через несколько минут Лена вновь подала кофе, а выходя из кабинета, ей пришлось посторониться и уступить дорогу входящим. Их было трое. Первой в кабинет быстрым шагом вошла основной репортер медиахолдинга и главная звезда телеканала Настя Шевцова, за ней следовал главный радиоредактор Сергей Поспелов. Последним в кабинет неторопливо, с достоинством, буквально внес свое дородное тело главный редактор телевизионного канала Юрий Борисович Сокольский. Старше Максима почти на двадцать пять лет, он был одним из немногих сотрудников медиахолдинга, работавших в нем со дня основания. Возглавив холдинг и получив от отца карт-бланш на управление, Максим хотел уволить вечно неопрятного, постоянно потирающего потные руки Сокольского в первый же месяц, однако, выполняя обещание отцу в течение пары месяцев присмотреться к людям, не стал торопить события. И не пожалел. Юрий Борисович оказался не только профессионалом, в чем и так не приходилось сомневаться, он обладал удивительной способностью находить взаимопонимание даже с теми людьми, которых в принципе, казалось, понять невозможно, и компромисс там, где его и вовсе не могло быть. Он никогда не пытался давить на Максима ни своим возрастом, ни богатым опытом, соглашался с ним по большинству спорных вопросов, но иногда Максим, глядя в спину выходящему из кабинета редактору, понимал, что принял то решение, за которое изначально и выступал Сокольский.
Сейчас Сокольский неторопливо прошествовал к своему любимому креслу, которое в его присутствии никто не смел занимать, и опустился в него с таким выражением лица, что сразу становилось понятно: этот человек точно знает, что сидеть гораздо лучше, чем стоять. Остальные также заняли свободные места и, ожидая начала разговора, смотрели на шефа. Максим на мгновение задержал взгляд на коленях Анастасии, которые были видны из-под короткой юбки, вздохнул, заметил ответный недовольный взгляд и широко улыбнулся всем присутствующим.
После просмотра материала первым нарушил молчание Поспелов:
— Ну что тут скажешь, материальчик, конечно, тухленький, персонаж мрачненький, радиоролик бодренький. Так что мне проще всех. Поставим, покрутим. Хотя, конечно, — тут он немного замешкался, — хотя, конечно, брезгливенько.
— Ну да, мы же не Первый канал, так искренне врать не научились пока, — бросила Анастасия, — хотя, может, кому-то это и проще простого. — Она возмущенно посмотрела на Подгорного.
Максим промолчал. Настя целых три года была его любовницей, до тех пор, пока всего две недели назад не застала его поздним вечером в своем кабинете. Макс задумчиво сидел в мягком кресле и что-то разглядывал в темном вечернем небе за окном. В этом в принципе не было ничего необычного и зазорного, за исключением маленькой детали, которую звали Лена и которая стояла на коленях прямо между раздвинутых ног своего шефа. С тех пор отношения бывших любовников были близки к состоянию холодной войны, которая в любой момент могла перейти в стадию открытых бое столкновений. И, похоже, этот момент настал.
— Настя… Анастасия, — поправился Максим, — мы тут работу работаем, конкурса «Мисс Принципиальность» у нас тут нет. И не будет, знаешь ли.