Набрав полную грудь воздуха, я начал натягивать тетиву.
«Успокой сердце, и рука не дрогнет», – раздалось у меня в голове.
Олень продолжал рассматривать меня, но уже в расслабленной позе. Он рассеянно шевелил ушами, прислушиваясь к звукам леса. Казалось, дичь уже не боится молодого охотника.
«Он знает, что тебе не натянуть тетиву», – настойчиво твердил кто-то у меня в голове.
Я прищурился и попытался заглушить этот голос. Медленно вдыхая, я старался почувствовать, как кислород постепенно, очень медленно, заливается в легкие (папа меня научил так дышать).
Жизнь вокруг остановилась. Существовали только я, лук и олень. Никого больше. Уже не слышалось пения птиц и стука дятла, даже ветер перестал дуть. Лес затих, словно все его жители затаили дыхание, наблюдая за нами.
Лук тихонько скрипнул, прогнулся. Тетива врезалась в пальцы. Мышцы задрожали. Выдохнув немного воздуха, я прищурил один глаз и прицелился. Справиться с волнением было непросто.
Тетива упрямо остановилась, когда от нее до моего носа оставалось расстояние в одну ладонь. Руки и плечи болели после падения и от борьбы с тетивой заныли еще сильнее. Меня била дрожь, я с трудом удерживал цель. Надо было стрелять немедленно. Но я понимал, что с такого расстояния, да еще при плохо натянутой тетиве, выстрел будет слишком слабый.
Собрав остаток сил, я рванул тетиву, но тут непонятный шум разрушил спокойствие леса. Глухой рокот быстро перерос в громовые раскаты, и все кругом неистово завертелось и зашумело. Казалось, что ураган обрушился на лес, неся с собой страх и смятение.
Металлический грохот оглушал, отдавался громкими щелчками в голове.
Тукка-тукка-тукка-тукка.
Воздушный вихрь раскачивал верхушки деревьев и, пролетая между сосен, поднимал в воздух сухие листья и хвою.
Тукка-тукка-тукка-тукка.
Звук становился все громче и громче, перерастая в оглушительный грохот. Вокруг меня все завертелось.
Олень оцепенел, а потом бросился наутек и скрылся в деревьях. Я оглянулся на пролетавший над головой вертолет, случайно зацепился ногой за корень дерева, и стрела улетела в небо.
Глаза наполнились слезами, и от злости я закричал, угрожающе размахивая луком:
– Будь ты проклят! Чтоб тебя!
Я поднялся на ноги и посмотрел на улетающий вертолет, неистово раскачивавший вершины деревьев. В лучах заката мелькнули черно-белые буквы на борту.
– Да чтоб тебя! – снова прокричал я, не зная, как совладать с распиравшим меня чувством злости и разочарования. В эту секунду я ненавидел вертолет и всех его пассажиров, желая им упасть и разбиться на тысячу кусочков.
Отлетев где-то на километр, вертолет завис в воздухе. В просвет между деревьями я увидел, что он начал снижаться, исчезая из виду.
– Ну, ты, махина, что дальше?
Меня очень злило, что вертолет пошел на посадку. Наверняка на нем прилетели браконьеры. Посмели вторгнуться в наш лес!
– Пату, – осенило меня.
Пату раньше жил в деревне, но переехал в город и открыл бюро «Сафари-Тур». Он говорил, что хочет подзаработать, показывая местные красоты туристам, но все были уверены, что он нелегально привозит сюда охотников, чтобы они забавы ради убивали медведей и оленей.
Надо было убедиться, что это Пату и что он привез браконьеров. Тогда, даже если ничего не удастся поймать, я не вернусь в долину с пустыми руками. Моим трофеем будет ценная информация.
Хазар
Я решил идти к вертолету пешком, чтобы браконьеры меня не услышали, и побежал за оставленным на квадроцикле маскировочным костюмом. Я смастерил его сам из большого куска сетки и лоскутов светло– и темно-зеленой ткани. Когда мы с отцом пошли в лес, чтобы опробовать камуфляж, мне целую вечность пришлось пролежать на земле, но папа меня так и не нашел. Он сказал тогда, что лучше маскировки в своей жизни не видел.
Надев камуфляж поверх толстовки с курткой, я углубился в лес, оставив квадроцикл у дороги. Стараясь ступать как можно тише, я осторожно шагал по опавшей хвое и выступавшим из земли камням. Лук не болтался у меня за спиной, тетива плотно перетягивала грудь, а стрелы надежно были укрыты в колчане. Да, я был слабоват и не мог натянуть тетиву традиционного лука, но зато прекрасно ощущал его положение в пространстве. И снова я мысленно поблагодарил папу за то, что тот заставлял меня носить на охоту его большой лук – ни одна ветка на моем пути не покачнулась.