– Хорошо, пап. – Я завел квадроцикл и, нажав на рычаг газа, начал аккуратно спускаться с прицепа.
– Быстрее.
Я с усилием надавил пальцем на рычаг, квадроцикл накренился назад и резко съехал вниз. На секунду я потерял управление и влетел в лужу грязи. Колеса увязли в размытой дождем земле и беспомощно закрутились, выпуская фонтан коричневых брызг. Со всей силой я вдавил газ, чтобы выбраться из лужи. Мотор взревел, но колеса только сильнее увязли.
– Господи, Оскари! – Папа бросился ко мне, чтобы выключить двигатель. – Сколько раз я тебе… – Он прервался, закрыл глаза и глубоко вздохнул. Потом посмотрел на меня и продолжил: – Сколько раз тебе надо повторять? Если разгонишься слишком сильно, придется распрощаться с квадроциклом. Мне не починить спаленный мотор, а новый квадр мы не можем себе позволить. Аккуратнее езди, ты за этот квадроцикл головой отвечаешь.
– Так случайно получилось, – ответил я, слезая на землю.
Папа опять тяжело вздохнул:
– Ладно… просто покажи им, на что ты способен. – Он неловко улыбнулся и, взявшись за руль, помог вытащить квадроцикл.
Я оглянулся на усыпанную черепами площадку. Казалось, их мертвые голоса шептали с высоты своих палок: «Ты провалишь испытание, провалишь».
Ветер подергивал пламя факелов. На помосте все так же стоял Хамара с обрезом в одной руке и луком в другой. Недвижим, как божество в ожидании жертвоприношения. Все остальные смотрели на нас с папой. Когда я снова влез на квадроцикл, раздался смех. Стиснув зубы, я сделал вид, что ничего не слышал. Проезжая через толпу, я пытался представить, что на площадке нет ничего, кроме шуршащего под колесами гравия.
– Эй, Оскари. Если повезет, наберешь на болоте клюквы, – прокричал Ристо.
– А если и ягод не найдешь, принеси хоть лосиного помета, – добавил Броки. Послышались сдавленные смешки.
– И кроличьих горошков захвати! – сказал еще кто-то.
Уверенно смотря вперед, я пропускал их уколы мимо ушей. Я убеждал себя, что еще задам им жару. У меня в кармане лежала папина карта, на которой была отмечена поляна, полная дичи. Я представлял, как принесу невероятных размеров оленя и все заберут свои слова обратно. Но как я ни старался, храбрости и силы мне эти мысли не прибавляли.
Приближаясь к платформе, я увидел, что ее подпирают не только валуны, но сотни, тысячи черепов (все как рассказывали Ялмар и Онни). Кости были желтые и коричневые, совсем древние. Огонь освещал острые зубы и пустые глазницы черепов – адское зрелище.
Подъехав вплотную к помосту, я остановился и заглушил мотор. В ужасе от предстоящего я помедлил несколько секунд, потом слез с квадроцикла и под взглядами сотен черепов взобрался по деревянной лестнице.
Встав рядом с Хамарой, я посмотрел на серьезные лица стоящих внизу мужчин. Все казалось размытым, перед глазами прыгали искры, и я не мог никого толком разглядеть.
Сердце колотилось как отбойный молоток.
Бум. Бум. Бум.
В животе потяжелело, и меня всего скрутило как в тот раз, когда я съел что-то не то и меня всю ночь выворачивало наизнанку.
Потом я увидел в толпе Ялмара, моего друга. Он поднял вверх большой палец. Папа уверенно кивнул. Ободренный, я повернулся к Хамаре.
Он поглядел на меня долгим холодным взглядом. Мне показалось, что Хамара собирается молчать и бездействовать еще целую вечность. Но вот он поднял левую руку и протянул мне традиционный охотничий лук.
Я с трудом проглотил слюну и взялся за лук. Хамара не разжимал пальцы. Я посмотрел на лук, потом на старейшину и дернул что было сил. Хамара сузил глаза и разжал кулак.
Все зашушукались. Кто-то что-то брякнул, и толпа содрогнулась от смеха.
Лук, который мне дали, был даже больше папиного, почти с меня ростом. Когда я поставил его рядом, одним концом он достал мне до подбородка. Древесина была тяжелая и холодная, но рукоять еще хранила тепло рук Хамары. Обычно традиционный лук нашей деревни хранился в Охотничьем домике, из него стреляли только во время Испытания. Это было древнее оружие, которое делало из мальчишки настоящего охотника. Не одну сотню лет жители нашей деревни доказывали свое мужество, добывая трофеи с помощью этого лука. Из него папа выпустил смертоносную стрелу в огромного медведя.
Теперь настал мой черед показать, чего я стою.
Много дней подряд я готовился к сегодняшнему событию. До боли в руках и мозолей на пальцах я тренировался стрелять из больших луков. Все, чтобы оказаться на этом месте.
«Успокойся, – говорил я себе. – Успокойся». Я зажмурился, потом обвел толпу глазами и занял устойчивую позу, которую показал мне отец. Крепко взяв лук в левую руку, я вдохнул и поднял его перед собой. Пальцы сжали скрученную кожу, и я начал натягивать тетиву.