Молодые офицеры в свите наследника так же пользовались всеобщим вниманием. Блистал среди нас подполковник князь Барятинский.
— Что-что, Александр, а танцуешь ты великолепно, и комплименты дамам говорить умеешь, — похвалил я князя. — Этого у тебя не отнять.
— А что ты думал, Михаил, светская жизнь это тебе не фунт изюма. Мы не в степях, и не среди твоих любимых «кибитников», — отвечал он. — Здесь подход требуется. Впрочем, тебе этого не понять.
Подобные высказывания среди офицеров могли привести к конфликту, но находясь в Свите, мы на многое закрывали глаза. Возможная дуэль показала бы наше неуважение к самому Николаю Романову.
В Варшаве цесаревич пробыл четыре дня. Уже в дороге, после того, как покинули город, я впервые поднял вопрос о своем дальнейшем пребывании в Свите.
— Похоже, я нахожусь не на своем месте, — заметил я. Мы с Николаем устроились в его просторном купе, куда он пригласил меня сыграть в партию шахмат перед сном. Больше в помещении никого не было. — Чужой я здесь.
— Глупости говоришь, Михаил, — возразил он, передвигая фигуру. — Тебе просто нелегко из-за перемены в образе жизни. Думаю, через пару месяцев ты ко всему привыкнешь.
— Не уверен, — я покачал головой. — Кстати, тебе мат.
В дороге Николай немного приоткрыл карты о цели своей поездки. Еще в 1873 г. Россия, Германия и Австро-Венгрия заключили так называемый Союз Трех Императоров.
Данное соглашение подразумевало ряд взаимных действий и определенной поддержки друг друга по тем или иным вопросам. Сейчас Николай собирался продлить и укрепить связи, возникшие благодаря договору, а так же убрать некоторую холодность, которая возникла со стороны канцлера Бисмарка после официального заявления Горчакова о поддержки Франции.
Глава 18
Берлин встречал нас прекрасной осенней погодой. Дома и строения вдоль железной дороги выглядели грязными от угольного дыма, но чем дальше, тем чище и ухоженней казался город.
— Признаюсь вам, Михаил Сергеевич, я впервые заграницей и мне все здесь кажется необычным, — взволнованный граф Сиверс вертел головой. Мы стояли у окна и покуривали, глядя на мелькавший за окнами Берлин. Из всех офицеров корнет Сиверс больше прочих вызывал мою симпатию. Несмотря на разницу в чинах мы с ним сошлись. Из парня еще мог выйти толк, если он, конечно, переведется в нормальный полк и не нахватается сомнительных привычек у Козлова и Барятинского. — А вы были в Берлине?
— Нет. Признаюсь, что и я в Европе впервые. Не считая Балкан, конечно.
— Вы и в Стамбуле больше года прожили. Даже завидно, ведь вы столько успели увидеть!
Нас встречали на открытом в 1874 г. вокзале Ванза. Главным зданием служил павильон, привезенный с Венской выставки. Он был знаменит тем, что именно в нем состоялся завтрак трех императоров — Александра II, Вильгельма I и Франца Иосифа.
Многотысячная толпа напирала со всех сторон. Среди зрителей виднелись богато одетые горожане, офицеры, дамы, мальчишки, священнослужители, коммерсанты и сытые упитанные бюргеры. Толпу сдерживала полиция, а армию представляли 1-й гвардейский полк в знаменитых шлемах пикельхельмах, которые прочно ассоциировались с немцами, но на самом деле их придумали в России. Все, как на подбор, рослые и внушительные, гвардейцы казались истинной силой Германии. Лишне скромностью они не страдали и носили неофициальное название «Первый полк христианского мира». Правда, и сражаться умели, принимая непосредственное участие практически во всех войнах за последние семьдесят лет.
Императора Вильгельма и канцлера Бисмарка не было, встречающую делегацию возглавлял кронпринц Фридрих, сорокалетний гренадерского роста мужчина с шикарной бородой, усами и громогласным голосом. Он мне напомнил богатыря или викинга. Его окружала свита, в которую входил мэр Берлина Артур Хобрехт, ряд министров и два фельдмаршала: Гельмут фон Мольтке и Альбрехт фон Рун.
Уральские казаки первыми покинули поезд, образовав живой коридор. Следом за ними вышли офицеры, а затем и цесаревич. Николай Романов прошел по ковровой дорожке к кронпринцу. Два будущих императора обменялись рукопожатиями под радостный шум зрителей. Фридрих говорил на русском, а Николай отвечал на немецком.
Зеваки напирали со всех сторон, заставляя Рихтера, нас и казаков нервничать. Все-таки, с безопасностью серьезных людей дела в настоящее время обстояли из рук вон плохо. Неудивительно, что на всяких губернаторов и коронованных особ постоянно устраивали покушения. И с успехом, кстати, что учитывая смехотворные меры охраны, выглядело вполне закономерно.