Не то, чтобы все эти меры низвели до нуля опасность, которую представляли собой «стингеры». Спеша воспользоваться своим новым преимуществом, ободренные моджахеды резко увеличили свой счет, сбив в течение следующего года 270 советских самолетов. И даже если по подсчетам ЦРУ действительные потери от «стингеров» составляли от 30 до 40 %, а не 75 %, как утверждали сами моджахеды, все равно это было для них значительным успехом.
Если «холодная война» и продемонстрировала некоторые признаки ослабления конфликта в Афганистане, то это совсем не означало, что в войне произошли какие-то ключевые изменения. Горбачев был занят форсированием программы по борьбе с коррупцией, начатой еще при Андропове, в результате которой многие из самых влиятельных партийных боссов ушли в отставку[90]. Когда в апреле 1986 года произошел взрыв реактора на атомной электростанции в Чернобыле на Украине, а радиоактивные осадки стали причиной крупнейшего в мире ядерного заражения, Горбачев решил открыто заявить о катастрофе. И хотя принятие этого решения заняло несколько дней, это знаменовало собой новую ступень открытости среди части советского руководства[91].
Горбачев умел быстро маневрировать, чтобы сохранить свою власть. Его главный соперник, глава военно-промышленного комплекса Григорий Романов, которого многие считали наиболее вероятным преемником Черненко на посту генерального секретаря, был вынужден уйти из Политбюро после того, как распространился слух, будто он алкоголик. Днем позже Андрей Громыко, являвшийся министром иностранных дел с 1957 года, был назначен на почетный пост президента[92]. Еще год спустя был вынужден уйти в отставку другой член «старой гвардии» — адмирал Сергей Горшков, являвшийся командующим советским Военно-морским флотом с 1956 года. Премьер-министр[93] Николай Тихонов, тесно связанный с окружением Брежнева, также был отправлен в отставку в сентябре — якобы по состоянию здоровья.
Крутые повороты намечались и во внешней политике. Встреча на высшем уровне Горбачева с Рональдом Рейганом в Рейкьявике в октябре 1986 года в то время также расценивалась СМИ как неудачная. Однако взаимоотношения между этими двумя политиками очень скоро и резко улучшились под влиянием заявления британского премьер-министра Маргарет Тэтчер, что советский лидер — именно тот человек, с которым она хотела бы «иметь дело». В отношениях на высшем уровне наступила оттепель, даже несмотря на напряженную сдержанность в сфере безопасности, что было отчасти обусловлено неверными оценками советской экономики в США. Американские аналитики, причем не в последнюю очередь аналитики ЦРУ, не смогли вовремя заметить, что брежневский застой в экономике уже совершенно коррумпировал систему, так что она балансировала на грани коллапса. Военно-промышленный комплекс поглощал четверть валового национального продукта страны. Это можно было сравнить с экономической ситуацией в США 1960-х годов. А поскольку цены на нефть снова начали падать, то экспорт, питавший рушащуюся брежневскую администрацию, еще более снизился.
Не менее заметно было и то, что в обществе стали все чаще высмеивать авторитет КПСС. Смягчение административных наказаний при Горбачеве дало волю критике, сначала осторожной, потом — уже относительно рискованной. Журнал «Огонек», который можно приблизительно сравнить с американским журналом «Лайф», начал публикацию серии едких статей об условиях, в которых жили советские солдаты в Афганистане. Их автором был молодой журналист Артём Боровик. Печатавшиеся в «Огоньке» разоблачения коррупции среди чиновников произвели самую настоящую революцию в советской журналистике.
Однако Горбачев не намеревался совсем покончить с коммунизмом. Наоборот, будучи социал-демократом, он верил, что Советский Союз может быть реформирован и спасен. Ослабление контроля правительства в хозяйственных вопросах, по его мнению, должно было помочь оживить экономику, позволив принимать решения властям местного уровня — директорам заводов и региональным политикам, чтобы те сами могли решать свои дела, а не следовать указаниям из Москвы в любых, даже самых мелких вопросах. «Те, кто не хочет перестраиваться и кто, более того, будет мешать решению этих новых задач, должны освободить дорогу, освободить дорогу и не создавать помех», — предостерегал Горбачев партийных чиновников уже через несколько месяцев после своего избрания.
90
При Горбачеве «борьба с коррупцией» была скорее популистским лозунгом и предлогом для того, чтобы отправить в отставку всех политиков, несогласных с его реформами. Так, министр иностранных дел и профессиональный дипломат А. А. Громыко, никак не связанный с коррупцией в верхах, был заменен коррумпированным партийным чиновником Шеварднадзе, ничего не смыслившим в дипломатической работе. Единственное, в чем Горбачев продолжил политику Андропова, это ужесточение «сухого закона». Это привело к росту самогоноварения и производства наркотиков (последнее было «экспортировано» в СССР именно из Афганистана, хотя до 1980 года его практически не было ни в Афганистане, ни в России), а впоследствии плачевно сказалось на генофонде советского народа. —
91
Горбачевские средства массовой информации действительно объявили гражданам СССР о катастрофе в Чернобыле лишь через несколько дней после аварии, когда предупреждать об угрозе радиоактивного заражения было уже поздно. О настоящих масштабах катастрофы и ее опасностях для населения других районов Советского Союза, затронутых «чернобыльским облаком», стало известно лишь спустя годы. —