Позднее, пришло еще одно письмо из советского посольства в Афганистане, в котором говорилось, что сына Семеновой видели 21 декабря 1985 года, спустя восемь месяцев после восстания в Бадабере, в другом лагере моджахедов в Пакистане. Но это так и не помогло ей прояснить судьбу сына, а когда министерство обороны заявило, что список пропавших без вести на войне советских граждан еще не закончен, ее боль стала невыносимой. Теперь она верит, что было бы лучше, если бы ее сын действительно погиб, чем продолжал мучиться еще где-нибудь.
В декабре 1982 года на север от Кабула двигался еще один очередной конвой, в составе которого находился и восемнадцатилетний водитель автоцистерны рядовой Александр Оленин. Он прибыл в Афганистан в прошлом году из своего родного приволжского города Самары. Ему оставалось служить лишь несколько месяцев, и эта мысль утешала его, поскольку за много дней службы — в особенности, таких как этот, накопилась огромная усталость. Постоянные снегопады сделали дорогу, ведущую вверх к туннелю Саланг, предательски скользкой. Автоцистерна Оленина шла последней в конвое, позади другой автоцистерны. Пройдя непроглядно-черный туннель, конвой начал спускаться по северной стороне перевала вдоль скалистых гор, где он предпочел не останавливаться, несмотря на отчаянное желание смениться и отдохнуть после десяти часов за рулем, потому что местность была незнакомой и опасной.
Наконец, Оленин увидел удобное место для остановки — небольшой ресторанчик у обочины дороги. Он справил нужду поблизости и собирался уже вернуться в свою машину, когда к нему направился какой-то молодой афганец. Оленин дал ему знак отойти, но как только он сел в кабину грузовика, афганец сразу же проскользнул с другой стороны на пассажирское место. В кабине лежали заряженный пистолет и автомат Калашникова. Оленин выхватил пистолет и попытался выстрелить, но когда тот дал осечку, к машине устремилось еще несколько человек.
Оленину удавалось сдерживать их около часа, пока он не отключился от усталости. Когда он очнулся, четыре афганца несли его вверх по какой-то горной тропе. После того, как он начал ругаться и отбиваться, они заткнули ему рот, а потом принялись пинать его и бросать ему на ноги тяжелые камни. Затем, они двинулись дальше, таща его за собой за руки.
Когда похитители сделали остановку, Оленин вынул из кармана горсть афгани, местной валюты, и крикнул: «Если вы грабители, так возьмите мои деньги!». Но это не подействовало, и моджахеды продолжили подъем к вершине, где присели и стали ждать. Вскоре прибыл командир повстанцев с отрядом примерно из сорока боевиков. Ярость Оленина сменилась ужасом. Позднее он узнал, что его похитили моджахеды из возглавляемой Хекматьяром группировки «Исламская партия Афганистана»,[131] готовившиеся напасть на весь конвой и ожидавшие только подхода бронетранспортеров, чтобы начать атаку. Но более крупной добычи они так и не дождались.
После того, как его доставили в расположенный неподалеку лагерь повстанцев, Оленину приказали написать письмо командиру его полка. В качестве простейшего кода он использовал в письме русский «матерный» жаргон. Вспомнив самые страшные и многоэтажные ругательства, какие только мог выдумать, он описал маршрут, по которому его доставили в лагерь, и просил спасти его. Но помощь так и не пришла. После долгого пути через горные перевалы и долины Оленина перевели в другой лагерь. Он все еще не мог до конца понять, что же произошло, и эта неясность сковывала его. Побег казался бессмысленным. Даже если бы его не сопровождали всюду несколько человек, он все равно не знал куда идти, даже если бы ему каким-то образом удалось вырваться на свободу.
Проходили дни, а он все это время не делал почти ничего и лишь иногда занимался сбором дров. После того, как он дважды пытался повеситься от страха и отчаяния, его похитители отобрали у него веревку. Большинство из них были обычными крестьянами разного возраста — от подростков до пожилых мужчин. Они стерегли его поочередно, каждые десять дней сменяя друг друга и возвращаясь в свои деревни. В горах им было почти нечем заняться, кроме чистки своего оружия, которая занимала большую часть времени. Мясо только иногда пополняло их скудную диету, состоявшую в основном из сухофруктов и картофеля.
Там Оленин встретился однажды с сыном местного командира повстанцев, учившимся когда-то в Кабульском университете и немного говорившим по-английски. Познания Оленина в английском языке тоже были минимальными, но им удавалось общаться с помощью жестов, и он полагал, что именно их «беседы», позволившие установить своего рода знакомство, спасли его от гибели и от отправки в Пакистан.