Кожухову дважды довелось жить в одной казарме с летчиками вертолетных эскадрилий, прозванных «Черными тюльпанами», так как они перевозили на родину тела погибших солдат. Трупы доставляли в Советский Союз в цинковых гробах под кодовым названием «груз-200». Кожухов слышал много историй о солдатах, убитых при попытке возвратить тела своих павших товарищей, причем некоторые из таких попыток даже оканчивались не в пользу вертолетчиков. Идя на величайший риск, который берут на себя солдаты многих армий во многих странах ради чести и священного боевого братства, каждый советский солдат знал, что там, дома, семьи погибших не получат другой компенсации, кроме тела убитого.
Некоторые гробы приходили домой пустыми. Так было, например, с гробом, в котором должны были находиться останки полковника Александра Голованова, командовавшего 5-м сводным авиационным полком в Кабуле. Незадолго до окончания войны, в феврале 1989 года, Голованов отдал последний приказ по полку о возвращении в Советский Союз, после чего сам вылетел следом за другими на своем вертолете. Но вертолет и его экипаж пропали без вести. Полковник пользовался любовью своих подчиненных, которые присоединились к поиску своего командира, но его машина так и не была найдена.
Спустя шесть месяцев после прибытия в Гардез, рядовой Сергей Салабаев был переведен в артиллерийский полк и приписан к группе из трех человек, составлявшей расчет многоствольной ракетной установки. Как и везде, их действия были направлены, главным образом, на уничтожение мирных поселений. Солдаты слишком боялись обыскивать каждый дом в поисках моджахедов или просто обозленных на новую власть, поэтому они просто взрывали их участки и убивали скот. Тех афганцев, которых захватывали при попытке к бегству, расстреливали, как и всех тех, у кого было чем поживиться — хотя бы наручными часами. Боевые операции против повстанцев были обычно намного менее эффективными. Четверть всех ракет, которые поставлялись для их ракетной установки, просто не взрывались, а из остальных многие не попадали в цель.
Деморализация способствовала широкому распространению наркомании, причем не только среди нижних чинов. Лейтенанты, в разное время бывшие командирами Салабаева, регулярно посылали его в гардезский киоск, расположенный неподалеку от военного аэродрома, чтобы купить гашиш, который делали из конопли, выращиваемой на многих полях за пределами города. Коноплю, как и готовые наркотики, свободно поставляли многие афганцы, стремившиеся подорвать советские усилия и иногда специально бросавшие ее на бронетранспортеры.
С выпивкой у Салабаева и его сослуживцев дела обстояли хуже, поскольку купить спиртное или ингредиенты для его производства было трудно. Бутылка водки стоила от десяти до двадцати чеков, что было слишком дорого для солдат, даже если бы полк Салабаева не размещался примерно в шести милях от остальных частей его бригады и ближайшего военного склада. Местные таверны — так называемые «духаны» — продавали баночное пастеризованное пиво, но и это обычно было слишком дорого. Покупать водку у вертолетчиков, которые привозили ее из Советского Союза ящиками, как правило, было проще и дешевле, но самой лучшей альтернативной было варить собственный самогон. И хотя большая часть необходимых для производства самогона продуктов, как и прочие блага военной жизни, доставались офицерам, предприимчивые солдаты ухитрялись также не оставаться трезвыми. Основной ингредиент, получаемый путем брожения из дрожжей и сахара, называли «брагой». Дрожжи доставали в пекарнях, которые имелись на многих военных базах, а из столовых можно было стащить сахар, но быстрее и легче было воспользоваться запасами медицинского или промышленного спирта, а то и авиационного горючего. Для очистки самогона Салабаев использовал угольные фильтры из противогаза. Чтобы отбить вкус этого ядовитого варева, в него добавляли что-нибудь сладкое, что имелось под рукой — например, леденцы или изюм.