— Надеюсь, — вкрадчиво сказал шевалье, — что вам не придется выбирать между наследством, которое вы должны сохранить для ваших детей, и Лефором? Вы должны осознавать свои обязанности по отношению к сыну, хотя бы в память о его достойном отце. А Лефору, который, может быть, пока еще и честный человек, но стоящий на грани преступления, вы ничем не обязаны. Ради бочки рома и слитка золота он способен предать любого. Вряд ли можно рассчитывать на такого человека. Если же общественное мнение осудит его, вы тоже не сможете не осудить его, иначе подумают, что вы сознательно губите себя и детей.
— Не осудить его! — повторила она с волнением в голосе.
— Именно так! — сказал он ледяным тоном. — И я готов объяснить вам, почему. Потому что прежде всего вы должны осознавать свои обязанности по отношению к вашему ребенку. Вы должны даже пожертвовать собой ради него. Кроме того, — а это вас уже обязывает осудить Лефора и Байярделя — завтра вы предстанете перед Высшим Советом Мартиники. Вы много выиграете, если покажете в Совете, что горите желанием удовлетворить общественное мнение. А если вы пойдете против него, то считайте, что проиграли. Понимаете?
— Я понимаю, — неуверенно ответила Мари. — Я понимаю, что общественное мнение осудило Лефора и Байярделя. Ведь так? Следовательно, завтра я должна пожертвовать и тем, и другим?
Реджинальд смотрел на нее с еще большим восхищением, чем тогда, когда она говорила, стоя на лестнице замка. Он поближе придвинулся к ней, чтобы можно было дотронуться до нее, и, взяв ее за руку, сказал:
— У вас проницательный ум, Мари! Но вы не совсем правильно поняли меня. Лефор и Байярдель не такие уж простаки. Поэтому надо, чтобы вы четко и ясно заявили, что вы решительно настроены на беспощадную войну с дикарями и флибустьерами, кем бы они ни были.
Помолчав минуту, он продолжил:
— И потом, кто может с уверенностью сказать нам, жив ли Лефор или погиб в каком-нибудь новом походе?
— О! Я так не думаю! — ответила Мари с уверенностью.
— Кто знает? Лефор — это олицетворение беспорядка и зла. Под этим именем подразумеваются все пираты, корсары и морские разбойники, терроризирующие трудовое население этих краев.
Он подождал, какова будет ее реакция, но поскольку она продолжала молчать, добавил:
— Осудите их, Мари! Да, объявите им войну с завтрашнего дня! И тогда вы вырвете у Мерри Рулза его главный козырь. Его кандидатура или, по крайней мере, попытка, которую он обязательно сделает, чтобы получить место, которое по праву принадлежит вам, во имя вашего сына Жака Диеля Денамбюка, опирается, могу в этом поклясться, на программу: «любой ценой оградить остров от флибустьеров и дикарей».
— Насколько мне известно, Байярдель — не флибустьер, не пират, — заметила Мари тихим голосом. — Однако его, таковым считают. Этот человек очень предан мне, и я отвечаю за его лояльность и моральные качества. Кроме того, Байярдель выполняет на острове почетную работу и имеет высокое звание: он начальник береговой охраны острова от дикарей.
— Флибустьеры — это те же дикари, — ответил Реджинальд.
— Ну и дальше что?
— А то, что Байярдель будет гоняться за пиратами, если он лоялен! Он победит их или погибнет в сражении, если он такой верный и храбрый, каким вы его описываете. В противном случае, если он лишен этих добродетелей, ему нетрудно будет перейти на сторону врага, и вот тогда его нужно будет повесить, как и других.
— Ах! — воскликнула Мари, дав понять шотландцу, что сердце ее разрывается на части — Вы плохо судите об этих людях! Вы не знаете, чем я обязана им.
— Я знаю, — твердо сказал он, — но вы можете потерять из-за них наследство вашего сына.
Наступило тяжелое молчание, во время которого шевалье не отрываясь смотрел на Мари. Затем он продолжил:
— Я хотел бы, друг мой, сказать вам еще многое, чтобы вы встали на верный путь. Надеюсь, вам известно, что я объездил почти весь свет и что за двадцать лет моих путешествий я много повидал. Говорю вам об этом, потому что знаю, что «Речи о состоянии мира и войны» Макиавелли являются вашей настольной книгой. И все-таки я чувствую, что вы слушаете меня в пол-уха. Цель оправдывает средства, так-то! Никто вам не говорит, что нападая на пиратов, вы осуждаете Лефора. С другой стороны, подчиняясь воле народа, вы подчиняетесь королю.