Ученый таков, что он не печалится в бедности и не гордится тем, что обладает славой и богатством. Правители мира не могут его стеснить, старшие в мире не могут его обременить, начальники по службе не могут его опечалить. Вот почему его зовут ученым человеком. Нынче же люди зовут друг друга учеными без всякого на то основания, злоупотребляя этим высоким званием.
Когда Ай-гун услышал эти слова, его речи стали искренними, а поведение почтительным, и он сказал: «До конца своих дней я не посмею больше смеяться над учеными людьми!»
Разные фрагменты
Когда Конфуций был в царстве Чу, некий рыбак предложил ему купить рыбу. Поскольку Конфуций не принял рыбу, рыбак сказал: «День жаркий, а до рынка далеко, поэтому продать рыбу мне не удастся. И вот я подумал, уважаемый, что лучше предложить рыбу Вам, чем выбросить ее в мусорную яму». Тут Учитель поклонился дважды в знак благодарности и принял рыбу, а потом велел ученикам подмести землю, намереваясь принести рыбу в жертву духам.
Один ученик сказал: «Этот человек хотел рыбу выбросить, а Вы собираетесь принести ее в жертву. Как же такое возможно?»
«Я слышал, – ответил Конфуций, – что тот, кто, не желая сгубить еду, хочет выразить свое почтение, предлагая ее другому, является другом человечности. Может ли кто, получив дар от человечного мужа, не принести его в жертву духам?»
Когда ученик Конфуция Цзы-лу стал правителем области Пу, он починил каналы и дамбы, чтобы защитить местных жителей от наводнений. Поскольку простым людям жилось нелегко, он стал выдавать каждому по корзинке с едой и кувшину рисового отвара. Услышав об этом, Конфуций послал к Цзы-лу человека с требованием прекратить раздачу еды. Недовольный Цзы-лу приехал к Конфуцию и сказал: «Поскольку в области шли сильные дожди и возникла угроза наводнения, я велел людям починить каналы и дамбы. Однако же многие люди живут в голоде и нищете, поэтому я велел раздать им по корзинке с едой и кувшину рисового отвара. А то, что Вы, Учитель, запрещаете мне делать это, означает, что Вы не позволяете мне быть человечным. Вы учите нас человечности, а сами не позволяете нам претворить ее. Я этого не понимаю!»
Конфуций сказал: «Если ты считаешь, что люди голодают, то почему не доложишь об этом правителю, чтобы он открыл амбары и закрома и накормил народ? Вместо этого ты самолично раздаешь им собственную еду. Это означает, что ты показываешь отсутствие милосердия у правителя и демонстрируешь собственную доброту. Если ты прекратишь раздачу еды, ты еще сможешь уцелеть, а если не сделаешь этого, тебя ждет неминуемое наказание!»
Конфуций сказал своему другу Воюю: «Я слышал, что только человек, который учился, может целый день быть в обществе людей, не надоедая им. Если наружность человека не заслуживает внимания, если его манеры не внушают почтения, если его предки не заслуживают почитания, если его семья не заслуживает известности и тем не менее слава его объемлет весь мир и передается его потомкам, то как можно достичь этого без учения?
Следовательно, благородный муж не может не учиться, а внешность его не может не быть внушительной. Если его внешность не будет внушительной, она не будет вызывать симпатии, а без симпатии не будет преданности; без преданности же погибнут ритуалы, а без ритуалов у человека не будет опоры в жизни. Ученость можно уподобить стоячему пруду: в него вливаются великие дожди, в нем растут водоросли и ряска. Люди могут видеть его поверхность, но кто узнает, где его исток?»
Когда Конфуций возвращался из царства Вэй в Лу, он придержал коней у моста через реку и стал любоваться красивым видом: перед ним был водопад высотой в тридцать саженей, а вода вокруг бурлила на расстоянии в девяносто ли. Там не могли плавать рыбы и черепахи, не могли жить крокодилы, но какой-то человек как раз собрался переплыть реку. Конфуций послал к нему человека, велев сказать ему:
«Водопад достигает в высоту тридцати саженей, вода вокруг бурлит на девяносто ли, там не могут плавать рыбы и черепахи, не могут жить крокодилы. Переправиться в этом месте через реку будет трудно!»
Человек не обратил на эти слова никакого внимания, переплыл через реку и вышел из воды.
– Сколь совершенно твое искусство! – сказал пловцу Конфуций. – Обладаешь ли ты каким-нибудь особым искусством входить в воду и выходить из нее?
– Я вхожу в воду посредством преданности и доверия, а выходя из воды, по-прежнему блюду преданность и доверие. С преданностью и доверием погружаюсь я в поток и не позволяю себе действовать самочинно – вот почему я могу переплыть через реку!