Водоёмы, большие и малые, покрываются льдом. А вот и снег. Всё чаще и чаще летают в воздухе белые мухи зимы, садятся на землю, на крыши домов и сараев. Посидят и снова исчезнут — растают. И вновь хмурятся голые опустевшие поля и леса.
Холодно, неприютно. Всё живое попряталось от ненастья.
Звери одеваются в зимние шубы, тёплые и пушистые. В такой шубе не страшен им пронизывающий осенний ветер.
Поздняя осень. Невесёлое время года, но зато это чудесная пора для охотников. Пока в полях и лесах ещё не выпал глубокий снег, не нужно надевать полушубка, валенок, не надо тащить с собой тяжёлые лыжи. Надел ватную куртку, перекинул через плечо ружьё и иди, куда хочешь. Можно за день исколесить не один десяток километров.
В эту пору в лесу очень удобно следить за зверями и птицами. Листвы на кустах и деревьях уже нет, трава посохла, осенние дожди прибили её к земле. Нелегко в эту пору четвероногим и крылатым обитателям леса укрыться от зоркого глаза охотника-следопыта.
Для юных натуралистов это хорошее время, чтобы понаблюдать за жизнью лесных обитателей.
Тому из вас, ребята, кто закалил себя летом, кто не боится дождя и холода, немало найдётся, что можно и стоит понаблюдать в осенних полях и лесах.
А. Блок
Зайчик
С. Аксаков
Осень
Я люблю осень, даже самую позднюю, но не ту, которую любят все.
Я люблю не морозные, красные, почти от утра до вечера ветреные дни; я люблю тёплые, серые, тихие и, пожалуй, дождливые дни.
Мне противна резкость раздражительного сухого воздуха, а мягкая влажность, даже сырость атмосферы мне приятна; от дождя же, разумеется не проливного, всегда можно защититься.
Осень, глубокая осень! Серое небо, низкие, тяжёлые, влажные облака, голы и прозрачны становятся сады, рощи и леса. Всё видно насквозь в самой глухой древесной чаще, куда летом не проникал глаз человеческий.
Старые деревья давно облетели, и только молодые отдельные берёзки сохраняют ещё свои увядшие желтоватые листья, блистающие золотом, когда тронут их косые лучи невысокого осеннего солнца.
Ярко выступают сквозь красноватую сеть берёзовых ветвей вечнозелёные, как будто помолодевшие ели и сосны, освежённые холодным воздухом, мелкими, как пар, дождями и влажными ночными туманами.
Устлана земля сухими, разновидными и разноцветными листьями: мягкими и пухлыми в сырую погоду, так что не слышно шелеста ног осторожно ступающего охотника, и жёсткими, хрупкими в морозы, так что далеко вспархивают птицы от шороха человеческих ног.
Если тихо в воздухе, то слышны на большом расстоянии осторожные прыжки зайца и белки и всяких лесных зверьков, легко различаемые опытным и чутким ухом зверолова.
Синицы всех родов, не улетающие на зиму, кроме синицы придорожной, которая скрылась уже давно, продвинулись к жилью человеческому, особенно синица московка, называемая в Петербурге новгородской синицей, в Оренбургской же губернии — беском.
Звонкий, пронзительный её свист уже часто слышен в доме сквозь затворённые окна. Снегири также выбрались из лесной чащи и появились в садах и огородах, и скрипучее их пение, не лишённое какой-то приятной мелодии, тихо раздаётся в голых кустах и деревьях.
Ещё не улетевшие дрозды с чоканьем и визгами, собравшись в большие стаи, летают в сады и уремы[49], куда манят их ягоды бузины, жимолости и ещё более красные кисти рябины и калины. Любимые ими ягоды черёмухи давно высохли и свалились, но они не пропадут даром: все будут подобраны с земли жадными гостями. Вот шумно летит станица чёрных дроздов — и прямо в парк. Одни рассядутся по деревьям, а другие спустятся на землю и распрыгаются во все стороны.
Сначала притихнут часа на два, втихомолку удовлетворяя своему голоду, а потом, насытив себя, набив свои зобы, соберутся в кучу, усядутся на нескольких деревьях и примутся петь, потому что это певчие дрозды.