3. ДЕРЕВЬЯ ОСЕНЬЮКак римляне времен упадка,Еще не подводя итоги,Деревья увядают сладко,И признаки правопорядка —Их красно-золотые тоги.Еще не знают, что недугаСвидетельство — листвы багрянец,Что скоро их повалит вьюга,Что в пламя, обвязавши туго,Их бросит кельт или германец.Не ведают, что сами пчелыСвой мед бессильно обесценят,Что дики будут новоселы,Когда Октябрь на череп голыйКорону Августа наденет.
4. НОЧНОЙ ДОЗОРРазвей безверие больное,Но боль ума не утиши,Ночной дозор моей души,Мое прозрение ночное!На площади не убран сор.Бездомно каменеют души.Зачем становятся все глушеТвои шаги, ночной дозор?Откуда страх у этих множеств —От честных истин стать тусклей?Не может в мире быть ничтожеств,Родившихся от матерей!Не бойтесь жить междоусобьемСвятынь, заветов и сердец,быть образом и быть подобьем,Когда прекрасен образец!Не смейтесь над высоким слогом:Правдовзыскующая речьДолна, сама сгорая, жечь,По людным двигаясь дорогам.
1968
СТЕПНАЯ ТРАВАПесок течет, как время,А зной звенит, как влага,Там, где овечье племяМолчит на дне оврага,Где пастухи степныеУ ивовой оградыВдруг вспомнят племенныеЗабытые обряды.Траве немного надо:Густая общность многих,Она сама — как стадоСуществ зеленоногих.Когда летит в лазуриРассветный ветер быстрый,На их зеленой шкуреРосы он гасит искры.И может быть, степныеВот эти овцеводы —Суть листья травяныеНеведомой породы.Как небосвод — с долиной,Как холм песчаный — с далью,Мы связаны единойНадеждой и печалью.
1968
ТЕЛЕГА
И.Л.ЛиснянскойК новым шумам привыкли давно уже сосны:Звон бидонов на велосипеде,Гул вагонов и смех в “Москвиче” иль в “Победе”,Но внезапно — скрипучее эхо трагедий,Этот эллинский грохот колесный.На заре нашей жизни такие ж телегиТак же пахли туманом и сеномИ не знали о чувстве травы сокровенном,Деревенские, царские, с грузом военным, —Унижали цветы и побеги…Удивление сосен пред шумом тележнымИ во мне, очевидно, проснулось,И душа среди листьев зеленых очнулась,И вернулась к прошедшему, и содрогнуласьСодроганием горьким и нежным.Все, что сделал хорошего, стал вспоминать я, —Оказалось, хорошего мало,А дурное росло и к траве прижимало,И у листьев найти я пытался началоТерпеливого жизнеприятья.Почему, я подумал, всегда безоружнаМноголикая клейкая мякоть,А со мною поет и печалится дружно,Почему мне так нужно, так радостно нужно,Так позорно не хочется плакать?
1968
ОДЕССКИЙ ПЕРЕУЛОКАкация, нежно желтея,Касается старого дворика,А там, в глубине, — галерея,И прожитых лет одиссеяЕще не имеет историка.Нам детство дается навеки,Как мир, и завет, и поверие.Я снова у дома, где греки,Кляня почитателей Мекки,В своей собирались гетерии.Отсюда на родину плылиИ там возглавляли восстание,А здесь нам иное сулилиИные, пьянящие были,Иных берегов очертания.А здесь наши души сплетались,А здесь оставались акации,Платаны легко разрастались,Восторженно листья братались,Как часто братаются нации.О кто, этих лет одиссея,За нитью твоею последует?Лишь море живет, не старея,И время с триерой Тезея,Все так же волнуясь, беседует.
1969
ОДЕССКАЯ СИНАГОГАОбшарпанные стены,Угрюмый, грязный вход.На верхотуре где-тоНад скинией заветаМяучит кот.Раввин каштаноглазый —Как хитрое дитя.Он в сюртуке потертомИ может спорить с чертомПолушутя.Сегодня праздник Торы,Но мало прихожан.Их лица — как скрижалиКорысти и печали…И здесь обман?И здесь бояться надоУнылых стукачей?Шум, разговор банальный,Трепещет поминальныйОгонь свечей.Но вот несут святыню —И дрогнули сердца.В том бархате линялом —Все, ставшее началом,И нет конца!Целуют отрешенно,И плача, и смеясь,Не золотые слитки,А заповедей свитки,Суть, смысл и связь.Ты видишь их, о Боже,Свершающих круги?Я только лишь прохожий,Но помоги мне, Боже,О, помоги!
1969
ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗ ЕГИПТАГладит бога, просит, чтоб окрепла,Женщина, болящая проказой,Но поймет ли, что такое лепра,Этот идол, крупный и безглазый?Воздух пахнет знойно, пыльно, пряно,Горяча земля и нелюдима,И смеются люди каравана,По всему видать, — из Мицраима.Только мальчик в стираном хитонеСлез с верблюда на песок сожженный,И его прохладные ладониЛасково коснулись прокаженной.Он сказал: “Не камню истукана —Это Мне слова ее молений”.И пред Богом люди караванаРадостно упали на колени.
1969
ГОНЧАРКогда еще не знал я словаС его отрадой и тоской,Богов из вещества земногоИзготовлял я в мастерской.Порой, доверившись кувшину,Я пил с собой наедине,Свою замешивая глинуНе на воде, а на вине.Не ведая духовной жажды,Еще о правде не скорбя,Я вылепил тебя однажды,Прекраснобедрая, — тебя!Но свет и для меня зажегсяС потусторонней высоты,И, потрясенный, я отрексяОт рукотворной красоты.Так почему же зодчий мира,Зиждитель влаги и огня,Глазами моего кумираВсе время смотрит на меня?
1969
КИПАРИСЗа листвой, зеленеющей в зное,Дышит море, и бледен закат.Я один, но со мной — эти двое:Воробьи в кипарисовой хвоеСерым тельцем блаженно дрожат.Хорошо моим братикам младшимВ хрупкой хижине, в легкой тени,И акация ангелом падшимНаклоняется к иглам увядшим,И, смутясь, ей внимают они.Не о них ли душа укололась?Не таит ли в себе кипарисТвой тревожный, тревожащий голосИ улыбку, в которой веселостьИ восточная горечь слились?Ведь и я одарен увяданьем,И на том эти ветви ловлю,Что они пред последним свиданьемС грустной завистью и ожиданьемСмотрят: вправду ль живу и люблю?
1969
ПТИЦЫ ПОЮТДуша не есть нутро,А рев и рык — не слово,А слово есть добро,И слова нет у злого.Но если предаемСебя любви и муке,Становятся добромНеведомые звуки.Так, в роще, где с утраСумерничают ели,Запели вдруг вчераДве птицы. Как запели!Им не даны слова,Но так они певучи —Два слабых существа, —Что истиной созвучий,Сквозь утренний туман,Всю душу мне пронзилиИ первый мой обман,И первых строк бессилье,И то, чем стала ты, —Мой свет, судьба и горе,И жажда правотыС самим собой в раздоре.
1969
“Как ты много курила!..”
1969
УЗНАВАНИЕПодумал я, взглянув на белый куст,Что в белизне скрывается Ормузд:Когда рукой смахнул я снег с ветвей,Блеснули две звезды из-под бровей.Подумал я, что тихая соснаВ молитвенный восторг погружена:Когда рукой с нее смахнул я снег,Услышал я твой простодушный смех.Я узнаю во всем твои черты.Так что же в мире ты и что не ты?Все, что не ты, — не я и не мое,Ненебо, неземля, небытие,А все, что ты, — и я, и ты во мне,И мир внутри меня, и мир вовне.
1969
ЗАКАТ В АПРЕЛЕ
Пред вечным днем я опускаю вежды.БаратынскийБыл он времени приспешник,С ним буянил заодно,А теперь утихомирился, —Сквозь безлиственный орешник,Как раскаявшийся грешник,Грустный день глядит в окно.Травяные смолкли речи,Призадумались стволы,Запылав, закат расширился,И уносится далече,Исцеляя от увечий,Запах почвы и смолы.Пусть тревоги вековые —Наш сверкающий удел,А кошелки мать-и-мачехи,Золотисто-огневые,Раскрываются впервые,И впервые мир запел.Снова жгучего прозреньяНад землей простерта сень,Каин, Авель — снова мальчики,Но в предчувствии бореньяЗаурядный день твореньяВновь горит, как первый день.
1969
НА ЧУЖОЙ КВАРТИРЕНе видел сам, но мне сказали,Что, уведя за косогор,Цыганку старую связалиИ рядом развели костер.Туман одел передовуюИ ту песчаную дугу,Где оборотни жгли живуюНа том, не нашем берегу.А я, покуда мой начальникНаправился в политотдел,Пошел к тебе сквозь низкий тальник,Который за ночь поредел.В избе, в больничном отделенье,Черно смотрели образа,И ты в счастливом удивленьеРаскрыла длинные, оленьи,С печальным пламенем глаза.Мы шли по тихому Заволжью,И с наступленьем темнотыКостер казался грубой ложью,А правдой — только я и ты.Но разве не одной вязанкойМы, люди, стали с давних пор?Не ты ли той была цыганкой?Не я ль взошел на тот костер?Не на меня ль ложится в миреЗа все, чем болен он, — вина?Мы оба на чужой квартире,В окне — луна, в окне — война.
1969
СТРАХПоднимается ранний туманНад железом загрезивших крыш,Или то не туман, а дурман,От которого странно грустишь?Ты и шагу не можешь ступить,Чтоб на лавочку сесть у окна, —Или хочется что-то забыть,А для этого память нужна?Иль вселенной провидишь ты крахИ боишься остаться одна,Иль божественный чувствуешь страх,А для этого смелость нужна?Все погибнет — и правда, и ложь —В наступающем небытии,Но боишься, что ты не умрешь,Ибо гибели нет для любви.
1969
ЮЖНЫЕ ЦЕРКВИЕсть Углич и Суздаль,Чьи храмы прославлены,Полно ли там, пусто ль, —А в вечность оправлены.Как музыка рощи,Их многоголосие…Есть церкви попрощеУ нас, в Новороссии.Не блещут нарядом,Как мазанки — синие,С базарами рядомТе южные скинии.Их камни в туманеПредутреннем нежатся,И в карты цыганеЗа садиком режутся.Как снасть рыболова,Как труд виноградаря,Здесь движется слово,Лаская и радуя.И нет здесь ни древаЦарей и ни древности, —Лишь святость напева,Лишь воздух душевности.И лирника лираЖужжит, сердцу близкая,И пахнет не мирра —Трава киммерийская.