Родион Малиновский родился в конце девятнадцатого века в Одессе, рос без отца и матери, батрачил с одиннадцати лет, потом работал в модном одесском магазине, где самостоятельно изучил французский язык. Во время Первой Мировой, определенный из-за своего знания французского в экспедиционный корпус русской армии во Франции, был награжден там двумя французскими крестами за доблесть и чуть не лишился руки. Во время уже Гражданской войны эти кресты вкупе с французскими книжками чуть не сыграли с двадцатилетним Родионом злую шутку: под Омском его почти расстреляли бдительные красноармейцы, когда он добирался домой из Владивостока. Спас тогда Малиновского начальник штаба полка, сражавшегося с Колчаком. В этом полку будущий маршал СССР и получил путевку сначала в Красную Армию, а потом и в военную академию имени Фрунзе, так что к началу второй мировой командовал стрелковым корпусом. Его корпус стоял в молдавском городе Бельцы, в отошедшей СССР по пакту Молотова-Риббентропа Бессарабии, так что массированное наступление немецких и румынских частей принял на себя с самого первого дня войны. Несмотря на отступление своих частей в июне сорок первого, Малиновский смог провести одну успешную контратаку во фланг на подступах фашистов к Бельцам, благодаря которой сохранил главные силы своего корпуса и вооружение, что не замедлило благоприятно сказаться на его авторитете командира и дальнейшей карьере.
Так что до принятия командования Забайкальским фронтом бывший одесский беспризорник командовал грозным 2-м Украинским, с которым освободил от фашистов Румынию, Венгрию и Австрию, но особо прославился, конечно, своей Будапештской операцией. Полгода назад, зимой 1945, Малиновский разгромил элитные части немцев в Будапеште наголову и, без преувеличения, окончательно обескровил вермахт перед генеральным сражением за Берлин. Гитлер тогда был полон решимости оборонять венгерскую столицу до последнего солдата, и понятно почему: с ее потерей он терял свое последнее крупное нефтяное месторождение, расположенное в двухстах километрах к югу от Будапешта.
Так что победа в этой операции давала Красной Армии ключи не только от Венгрии, но и Берлина, и об этом знали оба генеральных штаба. Малиновский, ценой примерно трехсот тысяч советских солдат убитыми и ранеными, вырвал эти ключи у вермахта в феврале сорок пятого. А в марте настал черед и Вены со всей Австрией. Вот кто возглавил теперь Забайкальский фронт, чтобы вместе с Василевским дать громкий финальный аккорд во Второй Мировой войне.
Михаил в ту июльскую ночь никак не мог заснуть. Он кряхтел, ворочался и притянул уже все мысленные проклятия Нади, которая всегда спала очень чутко. «Надюша, я выйду, подышу немного, что-то вообще сна нет. Хоть тебя мучить не буду, мое сокровище», – прошептал он сонной жене, и получив от нее утвердительный кивок, надел галифе, накинул китель и вышел из барака на воздух. Черное высокое монгольское небо было усыпано звездами так, как это бывает в центре Евразии только в июле, то есть сплошь, образуя пустоту только вокруг Луны. Ни единого облачка, подумал Михаил, и вдруг заметил на небольшом холме неподалеку три очень четких силуэта. В том, что это были свои, сомнений быть не могло, их авиационный полк надежно охранялся часовыми на самых дальних подступах. «Интересно, кому это еще не спится ночью», подумал Михаил и без раздумий направился к холму: поговорить в такую ночь с товарищами «за жизнь» – одно удовольствие. Однако подняться наверх ему не позволили: непосредственно у подножия холма обнаружился еще один силуэт – это был адъютант командира дивизии Алексей, с которым у Михаила были почти дружеские отношения.
– Миша, ты что тут ходишь? – спросил Алексей шепотом, прижимая при этом указательный палец к губам. – Иди отсюда, пока нагоняй не получил от Евгения Георгиевича.
– Ухожу уже, я же не знал, что такая секретность у вас тут. – Тоже тихим шепотом ответил ему Михаил. – Вы когда приехали?
– Пару часов назад. С нами Малиновский и Василевский. А у Василевского документы на Васильева и форма генерал-полковника, представляешь? А ваш комполка из-за этого на него внимания никакого не обращает, все Малиновскому «товарищ маршал» да «товарищи маршал». Хохма. Только – тссс, я тебе об этом не говорил.