Я снова решил спать. Делать все равно нечего, а выспаться никогда не помешает. Я устроился поудобнее у стены, подальше от камней, и снова уснул, закрыв больные глаза.
Собаки вообще спят при каждой возможности.
И снова мне приснился сон, только в этот раз мне явились запахи. Сначала лимон, потом мята и железо, и кактусы, а потом сразу соль и ветер, а еще песок и янтарь, он пах просто превосходно, почти так, как корица. Через миллион лет здесь будет море и дюны, и какие-нибудь уроды с мохнатыми ушами станут добывать этот янтарь и делать из него безвкусные бусы, и среди янтаря будут лежать наши кости и черепа, мои и кошек – что может быть хуже? И кто-нибудь возьмет мой гладкий белый череп и вставит в него янтарные глаза с дохлыми мухами.
– Бугер! Бугер!
Кто-то шел по лесу и звал какого-то Бугера, придурок Бугер не нашел другого места, чтобы потеряться.
– Бугер, ты где?!
Интересно, это кто?
Знакомый голос.
– Бугер!
– Да нет его тут. Давай спорить, а?
Второй голос мне тоже был знаком.
– Да еще немного поищем – и все, десять минут…
Они, Циркач и Пугливый. А Бугер это, кажется, я, ну в принципе на ту же букву.
– А почему Бугер? – спросил Пугливый.
– У соседей пса так звали, хороший был… Слышал – вчера Власов домой звонил. Просил родителей забрать его, говорил, что тут его убить хотят.
– Убить?
– Ага. Все про вампира твердит. Вампир его типа как выбрал, вампир его наметил, вампир за ним придет, вампир каждую ночь за ним наблюдает…
– А я ведь тоже видел, – перебил Пугливый.
– Что ты видел?
– Вампира. Ну, может, это не вампир был, а… Не знаю кто. Я вчера в бане полотенце оставил, сегодня с утра пошел забрать, а в кустах вроде как человек.
– Днем вампиры не ходят, – возразил Циркач.
– Это не совсем настоящий вампир, наверное. На бродягу похож, вся одежда лохматая и грязная. Я как его заметил, у меня сразу голова заболела сильно-сильно.
– Да… – протянул Циркач. – Странно все это. И вампир этот… И собака пропала.
– И лисы, – напомнил Пугливый. – Я про такое и не слышал. А в соседнем лагере зайцы. У нас лисы, а тут зайцы. Не то что-то происходит, животные с ума посходили. Сестра двоюродная мне звонила, у них в городе вообще бабочки.
– Бабочки?
– Ага, – подтвердил Пугливый. – Просто нашествие бабочек, говорит. Но не простых, а черных, и они стаями летают и на людей набрасываются.
– Зачем?
– Глаза стараются выпить.
Мальчишки замолчали, видимо, обдумывая про бабочек, раздирающих глаза, я тоже прикидывал – стоит ли мне погавкать, чтобы они услышали.
– Вранье, – сказал Циркач. – Вранье, наверное – ну, про бабочек… А может, и не вранье, с чего эти лисы побежали?
– А ты хвосты видел?
– Ага. Лисы хвост отбрасывают – вообще интересно, да? Как лоси рога. Ладно, пойдем, еще там поищем, у озера.
– А может, не стоит? – Пугливый вздохнул. – Он, наверное, убежал, когда лисы пришли, он не дурак ведь. И вообще, ты чего так к этим собакам привязан, а?
– Да так… – Циркач щелкнул зубом. – Просто такая собака мне жизнь спасла.
– Как это?
– Да тонул когда-то.
– В проруби?! – с непонятным восхищением спросил Пугливый.
– Почему в проруби? Нет. В пруду. Я с мостика свалился, на лягушек засмотрелся – и тонуть стал сразу. А тут как раз мимо собака пробегала, увидела, что я тону и сразу в воду прыгнула.
– И она тебя вытащила? – удивился Пугливый.
– Ну да. Она стала рядом плавать, а я за ее ошейник держался, пока взрослые не прибежали. С тех пор я таких собак уважаю, хотел даже завести, только у нас у матери кошки все время живут, мне не разрешают… Знаешь, я когда эту собаку увидел, я подумал, что это не случайно.
– Как это? – не понял Пугливый.
– Ну, так. Я думал, что таких собак уже не осталось, и вдруг тут… А теперь она потерялась.
Я гавкнул.
– Ты слышал? – спросил Пугливый.
– Вроде да… Лает вроде…
Они замолчали, прислушиваясь, а я стал лаять громче. В этом было что-то унизительное, совсем немного, но все-таки. Ладно, хочешь жить, забудь про гордость.
Захрустел сухой мох, над краем колодца показались две головы.
– Он здесь, – прошептал Пугливый. – Вот это да… Как он сюда попал?
– Провалился, – ответил Циркач. – Я же тебе говорил, тут полным-полно подземных ходов, тут подземелья всякие, могилы.
– А что теперь делать?
Циркач не ответил. Он думал. А я ждал. Я знал, что делать – надо незаметненько сбегать в лагерь и взять лестницу, лестницу спустить ко мне, а я как-нибудь вылезу. Конечно, я не дрессированная овчарка, но тут уж как-нибудь напрягусь и вскарабкаюсь, к тому же если поставить лестницу правильно, наклон будет не такой уж и крутой.