А серебряные?
А серебряные – не скажу…
Вспомнилось, как они вместе накануне лазили по крыше. Оказывается, наверху много еще было потайных местечек. Он провел ее по закоулкам через жестяные изломы, через лабиринт старых печных труб к узкому металлическому мостику. Перебрались по нему и оказались в глухом закутке между двумя стенами.
– Питерские дома – лабиринты, тут полно странностей. Вот на этой стене, которая уходит вниз, всего одно окно. Представляешь, там никогда не горит свет.
– Почему? Никто не живет?
Лев, прежде чем ответить, долго смотрел на нее без улыбки. Ника неуверенно переступила с ноги на ногу.
– Отчего же. Живет, – Лев тряхнул челкой. – Только тот, кто там живет, не любит света.
– Да ладно, не грузи. А со двора это окно видно?
Лев молча потянул ее к краю:
– Смотри.
Противоположная стена расходилась небольшой аркой. А из глубины дома выступала каменная львица. Она невозмутимо глядела на Нику миндалевидными глазами, величаво подняв голову.
– Ого! Не знала, что у нас есть такая.
– Я тебе говорил, это очень старый дом.
– А я раньше и не думала… А почему именно львица, интересно?
– Она душа дома.
– Прям-таки душа?
– Да. Душа, которая держит на себе его каменное тело. Все кошки – охотники и охранники, они охраняют жизнь. Есть легенда, что по ночам львица оживает, выходит из стенки и убивает своих врагов. Это кошачий дар.
– А кто у нас враги?
– Много будешь знать – плохо будешь спать.
– Я и так плохо сплю, если что.
– Почему?
Она хотела ответить: «Потому что ты мне не снишься», но только застенчиво пожала плечами.
Львица смотрела на Нику, а из глубины двора-колодца поднимался тревожный запах сырой земли.
Наверно, на клумбы недавно подсыпали.
Ника так и уснула поверх покрывала, поджав под себя ноги, чуть улыбаясь во сне. С той стороны окна к стеклу прижалась темная тень и долго смотрела на спящую девочку.
– Этой ночью ты будешь сладкой, как мед, такой же сладкой, как мед, такой же сладкой, как мед, – мрачно, терпко, тревожно шептал в наушниках «Сплин». – Из навигационных систем, из перерезанных струн, из растревоженных ульев… мотоциклетная цепь ползет из тени на свет – и вкус твоих поцелуев…
– Ника! Ника! – кто-то кричал в темноте. – Ника, беги! Беги отсюда! Быстрее!
Крыша.
Сумерки.
Как она сюда попала?
Ника вскочила. Крыша по колено была засыпана легким тополиным пухом, он шевелился, клубился, забивался в нос, в рот, в уши, мешал видеть. Откуда-то из белого марева снова закричали:
– Ника, нет, не верь ему! – И крик оборвался.
Огромная луна плыла над головой, подмигивала зеленым глазом. Ни одно окно не горело в доме напротив. Только пух беззвучно мельтешил перед глазами.
Она подошла к краю, путаясь в туче растревоженного пуха. Внизу все тонуло в тумане, не разобрать. А вот и кирпичная будка, куда они недавно лазили с Львом. И какой-то шорох… кто-то скребется изнутри!
Она завороженно пошла на звук, слепо ведя по стене рукой. Шершавые кирпичи под пальцами что-то напоминали, но она не могла вспомнить, что именно. За углом в стене открылась длинная узкая щель. Кто-то невидимый закладывал ее изнутри, из глубины кирпичного сумрака. Прямо у нее на глазах два кирпича легли на свое место.
– Какого черта…
Внутри завозились, навстречу ей из черной расщелины высунулась серая встрепанная мордочка Джучи. Кот, прижав уши, ткнулся лбом в узкое отверстие и жалобно мяукнул.
– Джучи?!
– Мя-ау… – пожаловался кот почти человеческим голосом.
Невидимая рука положила изнутри еще один кирпич, щель уменьшилась. Джучи исчез в дыре.
Еще один кирпич.
– Стой!
Дыра зарастала на глазах. Кот показался снова. Тополиная пушинка села ему на нос, он смотрел на Нику огромными расширившимися глазами.
– Мя-а-а-а-ау…. – прошептал кот, – мя-а-а-ау…
Последний кирпич глухо лег на свое место.
Кто-то замуровал кота изнутри.
– Джучи!!! – Она ударилась о стену, упала, разметав гигантский тополиный сугроб. Подул ветер, свистящий и страшный, как сухая змеиная кожа, трущаяся о старую кость. Взметнулась белая слепая метель. Ника вытянула вперед руки, но стены не было, только свистящий ветер, только пух, забивающий глаза, уши, рот…
Потом небо очистилось, ветер стих, осталась только луна, полная зеленого кислого сока.
Ника смахнула пух с лица. Тополиный снег унесло ветром, пристройка пропала, а голая крыша оказалась усеянной высохшими мумиями кошек. Она видела таких в передаче про Египет.