Я ложилась рано и боялась проснуться ночью. Самое главное, что в эти часы не только плоть менялась, менялась и сама Надежда. Днем безобидная, хоть и скандалистка, ночью она становилась настоящим деспотом. Специально она меня не будила, но если я отчего-то вставала сама, пощады мне не было. Димка угадал: духи ночью не спят, а шляются по квартире, ищут, к чему бы придраться. Однажды я вскочила, как иногда, оттого, что забыла во сне какую-то дату. Сижу в пижаме, листаю учебник, а сама даже не помню, в каком учебнике эта дата, у меня ж их целый шкаф!
И заходит Надежда, жуткая ночью, и как давай на меня орать:
– Почему ночью занимаешься, я же не велела тебе!
– Я просто…
– Почему ты никогда меня не слушаешь?! Надо делать то, что тебе говорят.
– С какой стати?
– С такой! Я твой учитель, в конце концов! Я желаю тебе только добра! Немедленно спать, не видать тебе зачета как своих ушей! – Такое она могла сказать только ночью. Знала, как для меня важен этот чертов зачет, и, не стесняясь, долбила по больному месту.
И еще Надежда ночная хотела контролировать все. То есть вообще все, что хоть как-то связано со мной. Она заставляла меня показывать ей свою почту, историю «аськи» и даже писать под ее диктовку ответы. Ее не устраивал цвет моей пижамы, она велела переодеваться по десять раз, пока я не найду ту, что ей понравится. Возразить я не могла, мне нужно было вернуть мать из санатория и сдать наконец зачет.
Я не знала, зачем ей все это нужно: контролировать меня во всем, а днем и вовсе полностью заменять. Помню, Иван Юрьич что-то такое говорил, что дух захочет занять чье-то место на земле. Я старалась об этом не думать и занималась изо всех сил. Надежда же фактически жила моей жизнью. То она притаскивала домой какие-то тексты и ноты и до ночи распевала, то пропадала в сквере с нашими, и, я так поняла, ей было о чем с ними поговорить. Тоха в «аське» мне почти ничего не рассказывал, так, иногда делился приколами, кто что ляпнул, кто где лажанул. Мне кажется, он все еще дулся за тот день, когда я оставила их у пруда.
Глава IX
Дурацкая надежда изменить прошлое
Это был особый день. Надежда все утро пропадала на кухне, запретив мне показываться даже на пороге. Я и не показывалась: запах выпечки и так выдавал, чем она там занята. Настроение у меня было отличное: я даже напевала, листая учебник. Ровно неделю назад Надежда пообещала мне, что поставит зачет через неделю. И мать наконец вернется, и я наконец подкину в школу журнал, и Надежда уедет в Питер сдаваться Иван Юрьичу. Нет, я, конечно, поеду с ней: виниться – так обеим вместе. Но, думаю, все будет хорошо.
Я в очередной раз повторяла фамилии, даты, факты, как-то уже спокойно, без этого предэкзаменационного мандража. Я просто знала: сегодня я зачет сдам, иначе и быть не может. Надежда гремела на кухне противнями, у нее, наверное, тоже праздник, наконец-то разделается с земными делами и уйдет на покой. Это были чудесные звуки, они внушали уверенность.
– Что сперва, зачет или чай?
– Спрашиваете! Зачет, конечно. – Может, это и странно звучит, но мы как будто подружились за эту неделю. Я в очередной раз оценила ее неравнодушие, а она – мои способности.
– Иди сюда, здесь и расскажешь!
Я вошла на кухню. Надежда, веселая, мыла под краном руки, непрозрачные от муки, и даже напевала. Вообще не сказать было, что это бесплотный дух, она прямо похорошела за эту неделю.
– Рассказывай скорее, да перейдем к неофициальной части, – она кивнула на огромное блюдо с пирожками и заварник на столе.
И я стала рассказывать. Эти дни не прошли даром, мне было что рассказать. Я шпарила весь курс от начала до конца, останавливаясь, когда позволяли, и переходя к следующей теме. Я отвечала на все ее подковыристые вопросы, один раз чуть не попалась, но поправилась вовремя. Рассказывала и удивлялась: сколько ж всего я знаю-то! Пироги черствели на глазах, меня это только подстегивало. Я вспоминала все новые и новые детали, которых нет в школьном учебнике, а я сумела накопать в дополнительных.
Закончила я, наверное, часа через три и привычно вжала голову в плечи. Сейчас как скажет свое обычное: «Ты можешь лучше, позанимайся еще!» – я ж с ума сойду! Надежда это заметила. Она всегда замечает, когда я волнуюсь, и специально медлит с ответом, чтобы помотать нервы. Мне кажется, она ловит от этого кайф.
– Сдала! – Она звякнула крышкой заварника, наверное, вместо хлопка пробки от шампанского, звук получился не менее торжественный. Мне надлежало визжать и прыгать, что я и сделала.