– Тащи журнал и давай пить чай. А потом пойдешь в школу.
– А мама?
– Уже едет. К вечеру жди.
Я раскопала классный журнал на книжной полке, здорово удивилась: до чего он пыльный. Притащила, приплясывая, еще не веря толком, что наконец-то все получилось! И – да! Журнал не вывалился из рук. Я смотрела, как она выводит в журнале свое «зачет» ломаным стариковским почерком и подпись. Мне, наверное, впервые за последний месяц стало легко.
Потом мы пили чай и болтали, но мне не терпелось сбежать в школу подкинуть журнал, и Надежда это заметила.
– Иди! Чего тебе со мной время терять, у тебя дела!
И я знала, что она не лукавит и правда не обидится, если я уйду.
Подкинуть журнал в учительскую и убедить директрису, что так и было, после зачета казалось плевым делом. Я ни минуты не боялась, что меня застукают или там не поверят. Летела в школу только с одной мыслью: еще несколько минут – и все наконец-то кончится. Ну и еще останется летние экзамены сдать в сентябре, но это ерунда после того, что учинила мне Надежда.
В школе было по-летнему пусто. У охранника опять новый журнал с кроссвордами (надо же, умнеет!). В зале на втором этаже орет гитара (точно наши репетируют! Надо потом зайти!). Я влетела на третий этаж, постучала в учительскую, не думая, что я скажу, если там кто-то будет. Но никто не ответил. Толкнула дверь (не заперта), вошла – никого. Быстро положила журнал на полку к остальным и вышла. Осталось убедить Марлидовну, что так и было.
Кабинет директора у нас на отшибе в самом дальнем конце коридора. Я слушала собственные шаги, кажется, специально чеканила, как на параде, чтобы показать себе и миру: я ничего не боюсь, у меня все получится.
С лестницы выскочил Димка и бросился на меня, как будто сто лет не видел:
– Юлька! Здесь?! Где пропадала?! Чего не выходишь, мы тебя потеряли!
Надо же!
– Я думала, вы обиделись на меня тогда в парке…
– Когда? Нет, что ты, мы тебя потеряли! Ты так давно не выходишь…
– Занималась много… Слушай, мне к директрисе надо, а потом я зайду. Вы же в зале?
Димка кивнул, посмотрел на меня как-то странно:
– Ты не пропадешь опять? – Вот, наверное, так скучно человеку на каникулах, что даже моей компании так остро недостает.
– Не дождетесь! Все, пошла. – Я постучалась в директорскую дверь и вошла, не дожидаясь ответа.
Марлидовна стояла у открытого окна, заложив руки за спину. С улицы в кабинет летел тополиный пух, а мне казалось, он уже свое отлетал. Пол кабинета был устлан пушинками – необычно и как-то неофициально. Уже и кабинет директора не смотрится так строго, да и директор…
– Юля! Рада тебя видеть, садись! Рассказывай, как ты, что ты, мы тебя потеряли… – Да что ж меня все теряют-то! Стоило пропасть всего на неделю, как все начинают скучать. Этак я, пожалуй, зазнаюсь.
– Отдыхать ездила, к тетке в Питер, – пробубнила я, не рассказывать же про Надежду. Директриса как-то странно кивнула:
– Понимаю… Ой, а я думала, в санаторий, с мамой. – И молча уставилась, мол: «Чего тебе?» А Тоха говорил, она предлагала мне сама принять зачет… А вот я сижу, а она не предлагает. Хорошо, что я на нее не понадеялась.
– Марлидовна, у меня вопрос: я слышала… Мне сказали, что зачет-то Надежда Евгеньевна мне поставила! В смысле, в журнал. А мне самой не сказала, наверное, хотела, чтобы я выучила получше. Вы же знаете, она с меня много требовала. Помните, сколько я к ней ходила? – Я слышала, что мямлю, и это было нездорово. А Марлидовна смотрела очень странно: жалостливо и с любопытством. Я побоялась, что она мне не поверит, и от ужаса затараторила:
– Может быть, это ошибка, что меня не допустили до летних экзаменов? Может быть, вы перепроверите?
Марлидовна смотрела на меня все так же: странно-жалостливо. А потом с чего-то спросила:
– Юля, а где ты сейчас учишься?
– Как это где? Лето…
– Я понимаю, а в минувшем году ты где училась?
– В школе, общеобразовательной и здесь.
– Здесь ты уже не училась. Я думала, ты берешь частные уроки, потому и пропала… Бабушка записывала твои задания, мы тебя ждали и на пересдачу, и на зачет, на летний экзамен…
– Бабушка?! Погодите! – Похоже, на Марлидовну действует жара. – Как не училась, когда я половину минувшего года бегала на зачеты к Надежде Евгеньевне. И она мне поставила, я знаю! Посмотрите в журнал!
А Марлидовна смотрела на меня так, будто это на меня действует жара.
– Юля, скажи мне, что случилось? Я тебе звонила все прошлое лето и осень. Хотела сама принять этот зачет, да и экзамены ты бы сдала в лучшем виде, никто не сомневался. А твоя бабушка говорила, что тебя нет в Москве…