– Это жестоко!
– Это жизнь.
– Это моя жизнь, а вы… Да над вами все ребята смеются! Тоха мне писал, как вы на сцене отожгли! До сих пор вспоминает! А в сквере! От вас же там все бегали, не знали, куда деваться!
– Это неправда! Мы друзья.
– Да?! Вы же сами читаете мою «аську». Помните, что про вас Тоха писал?
– Это было давно, он с тех пор передумал.
– Когда? Когда вы уселись на его гитару? Или песенку спели про овцу?
– Ты неблагодарная!..
– А вы – глупая. Вот зачем вам моя жизнь?! Школа эта, сквер… Сами не научились?
– Затем, девочка, что у меня своей больше нет.
Черт, правда. Я и забыла. Уселась на тумбочку в коридоре: что тут возразишь?
– А там совсем плохо?
– Там нет вас. Школы, ребят. Я скучала.
– И поэтому теперь хотите занять мое место? Идиотизм. – Я перевела дух и сказала: – Знаете что? Хватит. Свою жизнь я вам не отдам. Нам пора в Питер.
И, представляете, она согласилась! Как миленькая переоделась и покивала: «Едем». Даже принесла мой рюкзак. Я не знала, как с ней говорить и о чем, поэтому молчала всю дорогу, боясь то ли обидеть, то ли спугнуть (вдруг передумает!). Я отчего-то чувствовала себя виноватой, но жить хотелось больше.
Глава X
Про то, какая Юлька молодец
Димка влетел в зал, крикнул: «Юлька в школе!» – и улетел обратно. Предполагалось, что мы побежим за ним смотреть на живую Юльку. Мы и побежали, не сразу, конечно: пока дошло… Димка стоял один у кабинета Марлидовны и, со значением вытаращив глаза, показывал нам на дверь.
– Там?
Димка кивнул:
– Сказала, что пришла восстанавливаться.
– А про Надежду?
– Ничего. – Он беззастенчиво прислонил ухо к двери, а палец к губам. Если бы он этого не сделал, это сделал бы я. Или даже Леха. В школе никого нет, нас никто не заметит.
Молча стоять и смотреть, как Димка подслушивает, было скучно. Я пытался гадать, что такого случилось, что Юлька пришла восстанавливаться. Неужели образумилась и отвезла свое привидение обратно, откуда взяла? Если честно, мне уже не верилось в это. Та Юлька, которую последний год я изредка видел в окне, просто не могла в одиночку противостоять никакому злу, даже Надежде. Мы пытались помочь, но она же и разговаривать не хотела! Значит, что остается?
Димка на секунду отлип от замочной скважины:
– Ха! Она, по ходу, не в курсе, что год прошел. Ей там с привидением казалось меньше.
– Как?
– Тихо, идет!
Она не вышла, она вылетела. Ошалевшая и какая-то… серая.
– Подслушивали? Моей матери нет дома уже год…
– Да. Мы думали, ты знаешь. Тоха ее искал. Мы все искали.
– Мне нужно домой! – Она рванула мимо нас вниз по лестнице. Пашка ей что-то кричал, хотел догонять, но Леха его удержал:
– Тихо ты! Если она бежит домой, значит, Надежда еще там. – Я не понял, почему он так решил, но про себя согласился. Куда ж она денется-то по доброй воле, Надежда?!
– Мы должны ехать в Питер. – Вот за это мы и ценим Леху. С ходу все решил. Хотя, наверное, это надо было сделать давно…
– Едем! У меня где-то есть визитка того клуба! Юлька давала еще той весной…
Билеты мы взяли на тот же вечер. Как отпрашивались дома – отдельный разговор. Что нам пришлось наплести, чтобы нас отпустили! Леха придумал какую-то экскурсию по Питеру, куда школьников пускают бесплатно. Нужно только приехать самим и в тот же вечер уехать. Звучало правдоподобно, если бы еще найти объявление или какую листовку… И Леха его нашел! У себя дома залез в Интернет, отыскал подходящую рекламку, распечатал. С ней мы родителей и уламывали, еле отпросились!
Почти все восемь часов мы молчали. Что учудила Юлька и что за фрукт этот дух Надежды, мы обсудили еще раньше. Возвращаться на второй круг не хотелось, а обсуждать что-то другое было глупо. Что еще можно обсуждать, когда тут такое творится?! Музыку? Кто куда поедет на каникулы? Это все казалось такой чепухой, что мы молчали.
Моя мать звонила только до ночи, чтобы убедиться, что я жив-здоров, послушать в трубку стук колес, переспросить, действительно ли мы едем в Питер или, может, передумали. А Димкина позвонила еще и утром, чтобы нас разбудить, хотя спал только Леха. Его одного отпустили быстро и без разговоров и в поезд не звонили, вот он и спал до звонка Димкиной матери. Бегущая строка над креслами сообщила, что времени шесть утра, и через каких-то полчаса мы наконец приедем. Вряд ли этот спиритический клуб открывается так рано.