Андрюха огляделся. Тани не было. Он пересек площадку. Внизу, огибая холм, шли люди, неспешно пылили машины. Где-то засмеялись, звонко подпрыгнул мяч. Ни человека в красном, ни Ким видно не было.
Василевский шагнул к лестнице, ведущей обратно в город, но остановился. Ему показалось, что рядом запели. Легко так, весело. Булькнул в воду камешек. Андрюха попятился. Либо у него от долгого дня и бессонной ночи крыша поехала, либо город решил свести его с ума.
Андрюха устроился на лавочке, оглядел толстую приземистую башню с правой стороны. На земле кто-то начертил слово. ВРЕМЯ. Василевский стер надпись ногой. Спокойно! В таких ситуациях лучше не суетиться.
— Городок — конфетка! — Айк присел на край Колодца. — Я бы здесь жил.
— Да ладно, — Борзов лениво постукивал мыском ботинка по постаменту Колодца. — Что б ты здесь делал?
Мимо прокралась машина. Колеса глухо стучали на перекатах булыжной мостовой.
— Торговал. — Для Акопяна ответ был очевиден. — В таком городе торговать хорошо. Приезжих много.
— А я бы здесь все разрушил. Снял бы этот камень до земли, вместе со всеми их легендами.
Сашка хмуро посмотрел на Колодец, на крышу-колокольчик над ним, на тяжелый, потемневший от времени ворот, постучал по деревянной перегородке.
— Ну-ка, слезь! — столкнул он приятеля с насеста. — Сейчас мы с этими сказками разберемся.
Он поднатужился, пытаясь приподнять крышку. Деревянное полотно глухо отозвалось на его усилия. Идущие мимо люди словно не замечали, что он делает. Никто не спешил его останавливать, делать замечание.
— Оставь, неудобно, — Айк предостерегающе поднял руку. — Чего ты среди дня? Она, наверное, на сигнализации. Брось, ночью придем. И кошки у тебя с собой нет.
— Какой еще кошки? — Борзов стукнул по непокорной крышке.
— Дохлой. Чем ты собираешься задабривать водяного?
— А я тебя брошу. Не понимаю, как они раньше не догадались неугодных людей туда отправлять. Водяной визжал бы от восторга. Город стал бы почище.
— Ночью и бросишь. Идем отсюда.
— Слово даешь, что пойдешь со мной?
— Когда я обманывал? — обиделся Акопян.
— Здравствуйте, молодые люди.
Борзова словно какая сила отбросила от Колодца. Он быстро отряхнул руки и невинным взглядом посмотрел по сторонам. Перед ними стоял высокий худой человек, одетый в черный бархатный камзол с белоснежными кружевами, ноги обтянуты шелковыми чулками, на голове — завитой парик.
— Опаньки, — прошептал Сашка, с удивлением осматривая незнакомца. — Реконструкция.
— Вы не могли бы мне немного помочь, джентльмены?
Говорил незнакомец по-русски, только немного вычурно, словно читал книжку начала прошлого века.
— А чего такого-то? — Айк медленно отошел от Колодца.
— Герцог Карл Евгений де Круа, к вашим услугам! — манерно поклонился незнакомец.
— И что? — Борзов не спешил представляться. Он стоял, засунув руки в карманы, с подозрением глядя на расшаркивающегося герцога. Айк держался в стороне, исподлобья глядя на вытанцовывающего обязательные па приветственного поклона Евгения.
— Вы не могли бы пойти со мной вот в этот дом? — тонкая белая рука в перчатке указала на ничем не примечательное строение за Колодцем. Узкий каменный фасад, треугольная крыша с торчащей под ней балкой, с помощью которой на чердак поднимали товары, три ряда окон, одно из которых почему-то оказалось фальшивым, его просто нарисовали на стене. — Видите ли, я немного задолжал, и вот сейчас, в счет долга, со мной согласились заключить некую сделку. Нужны свидетели.
— Так что от нас требуется? — Айк подошел ближе. Герцог особого подозрения не вызывал.
— Только поприсутствовать, — всплеснул руками Евгений. — Удостоверить, так сказать, истинность сделки.
— А чего? Пошли, — сдвинулся с места Борзов. — Шевелись, Акопян. Айда в гости!
— О! Вы меня очень выручите! — воскликнул герцог. От улыбки кожа на его лице собралась подозрительными сухими складками, словно это был старый пергамент. — Пойдемте.
На длинных негнущихся ногах Евгений направился к дому, поднялся по высокой каменной лестнице, толкнул дверь, покрытую потрескавшейся коричневой краской, и поманил за собой «свидетелей».
От порога шел просторный холл, с камином, с перекрестьем потемневших от времени балок. В дальнем левом углу начиналась лестница, своим пролетом перечеркивающая высокое окно, забранное бесчисленными перекладинами рам. К лестнице и повел их герцог.