– Беги вон туда!
Девчонка застыла на месте.
– Беги, дура, кому сказано! – рявкнула Вега.
Над городом вполнеба вставало красное зарево. Сзади грохнул взрыв, Вега рухнула на землю, приподнялась, потрясла головой. Воздух за ее спиной задрожал от жара. Над головой взметнулись какие-то горящие клочья, и прямо над ними в небе медленно и важно проплыл полыхающий полосатый матрас.
Девчонка от толчка взрывной волны повалилась на колени, вновь сунула палец в рот.
– Давай же, беги! Быстрей, быстрей!..
Девчонка встала, покачиваясь, побрела в сторону причала. Через минуту она вышла к пирсу. У сходен колыхалась толпа, но не было паники, упавших не давили, детей передавали из рук в руки, и матросы тащили их по качавшемуся трапу. Девчонка неуверенно зашаркала туда, ее заметили, кто-то уже кинулся ей навстречу.
Вега остановилась.
Люди не могли ее видеть. Только некоторые и очень редко – как эта девочка со сплошной чернотой вместо глаз. Но даже до нее она не могла дотронуться, потому что была бестелесным призраком, тенью.
Она никогда не знала, куда ее забросит. Что это за город, что за люди, что за год, что за конец такой света?.. Знала только одно – кого-то ей надо спасти в этом рушащемся мире. Она слышала зов – и бежала через хаос, а затем выводила человека к спасению. Показывала ему дорогу.
Она всегда знала дорогу.
Девчонка на миг обернулась и посмотрела на Вегу. Та ободряюще кивнула ей и зажмурилась.
Знакомый уже порыв ветра подхватил ее, неудержимо потащил вверх. С высоты, сквозь закрытые веки, она увидела бухту и город, загоревшийся со всех сторон разом. Что-то шевелилось в самом центре, в распахнутой красно-золотой пасти пожара с черными обломанными зубами домов. Горело все – асфальт, кирпичи, железные балки, сама земля… На окраинах дым еще душил людей, но все, кто попал сюда, в эпицентр, сгорели мгновенно. Ничего живого – только огонь.
Пламя вдруг стремительно завертелось, черный ревущий хобот протянулся из тучи, соединился с огненным водоворотом. Ей показалось, что среди развалин скачет гигантская одноногая туша – и топчет, топчет, топчет, все вокруг рушит, сминает, вдавливает! Так, наверно, танцует сама смерть.
– Мама!..
Там, внизу, умирали люди…
Раскаленный воздух выжигал легкие. Хобот ревел и всасывал в себя кислород, обломки домов и деревьев, тела людей. Они вспыхивали мгновенно, едва коснувшись слепящей, плавящейся границы этого огненного зева.
Вега с трудом втянула воздух. Легкие рвались от боли, слезы высыхали, не успев выкатиться из-под век.
Когда человек горит, мышцы его стягиваются в тугой комок, руки приподнимаются, пальцы скрючиваются, и все тело дергается, будто танцует. Вега видела тысячи вытянутых вверх черных обугленных рук. Тысячи судорожно шевелившихся в огне тел, тысячи мертвых танцоров, которых вел за собой огненный демон и все шарил, шарил ненасытным хоботом.
Потом внизу стеной встала тьма, подхватила и завертела ее. Город превратился в лес. Между деревьями шел черный человек с горящим лицом. Сквозь огонь просвечивали зубы, казалось, что его обугленное лицо улыбается. Потом она смутно увидела подъезд, квартиру на пятом этаже, спящего мальчишку…
Вега закричала – и услышала, наконец, свой сожженный, хриплый голос.
– Это же мой город! – шептала она. – Я же здесь живу…
Солнце щекотно нагревало нос и щеку. Из приоткрытой форточки тянуло свежим утренним ветерком, из нее доносился птичий свист, шум дороги и крики малышни с площадки детского садика.
Сашка потянулся, как молодой леопард, не желая вылезать из-под одеяла. Он вольготно развалился поперек кровати, нашарил пульт на тумбочке. «Пролистал» десятка два каналов и остановился на «Дискавери», где шла передача про путешествия.
И тут в воздухе потянуло гарью.
Он замер с пультом в руке.
Всю ночь ему снились кошмары. Конечно, случалось, что он и прежде просыпался в маминой кровати, куда с младенчества прятался от всего страшного. В этот раз он опять толком не помнил, что ему снилось, только дергался и просыпался несколько раз за ночь и, кажется, даже кричал.
Сашка поерзал головой на подушке.
Что же ему снилось-то? Вроде какой-то черный шар вместо чьей-то головы… Или песок? А потом, кажется, огонь…
Определенно, откуда-то тянуло паленым! Он нехотя выбрался из-под одеяла и потопал в кухню, ставить чайник. «Чаевник», – звала его мама, он любил чай с молоком, и утро для него начиналось с огромной пол-литровой кружки любимого напитка.
Солнце шпарило сквозь занавески, он задернул их поплотнее, включил телик. Передавали новости: очередной упавший самолет, со всеми трагическими подробностями. Доброе утро, страна! Сашка брякнул на плиту старенький чайник – электрические он не любил. Лениво, без особого старания, почистил зубы. Из форточки потянуло запахом свежего сена – в городе косили траву, по дворам ходили мужики с триммерами, а порою попадались энтузиасты и с настоящими косами. Где еще такое увидишь? Разве что у бабушки в деревне. Лепота!