— Что случилось? — Светка щурила глаза и никак не могла проснуться. — Нельзя же так людей пугать!
— В форточку залетела птица. Она сейчас где-то там, над книжными полками.
— Только этого не хватало! — Светка зевнула, потянулась, нетвердым шагом пересекла комнату и, вскарабкавшись на стул, заглянула в темный угол между книжными полками и потолком. — Здесь никого нет.
— Быть такого не может!
Мы обыскали всю комнату, но так и не обнаружили следов зловещей птицы.
— Тебе все это приснилось. — Светлана легла на кровать и, пресекая возможные разговоры, накрыла голову подушкой. — Спокойной ночи, точнее — с добрым утром.
— Но Света…
— Отстань.
Я залезла под одеяло. Светкино объяснение было самым простым и логичным, случившееся действительно смахивало на сон, но я-то знала — в тот момент, когда птица влетела в комнату, сна у меня не было ни в одном глазу. Черная птица появилась не случайно — она стала вестником грядущих неприятностей. Похоже, спокойные каникулы нам действительно не грозили и где-то в иных мирах затевалось что-то скверное.
Светкины наманикюренные пальчики порхали по кнопкам телефона. В трубке послышались длинные гудки.
— Может, сами справимся?
— Ты же говорила, что это сундук, — Светка прикрыла трубку ладошкой. — Без мужской помощи нам не обойтись.
Наконец трубку взяли. Сестренка начала болтать с неким Петькой и так увлеклась разговором, что, похоже, совершенно утратила чувство времени. Я то и дело посматривала на часы — хрустальную пирамидку с крошечным циферблатом. Вообще в Светкиной комнате было очень много хрустальных безделушек — всевозможные хрустальные шарики стояли и висели повсюду, но особенно мне нравился большой, совершенно прозрачный глобус. Светка объясняла, что использует хрустальные шары в магических целях, но мне кажется, ей просто нравились эти застывшие сверкающие капли.
— Свет… Мы опоздаем.
— Ладненько, до скорого, — она наконец-то оторвалась от телефона. — Это недалеко, мы успеем.
Сестренка надела сапоги на высоченных каблуках, коротенький плащик, с сосредоточенным видом подкрасила губы. Рядом с этой совершенно взрослой девушкой я чувствовала себя малолеткой. Мы вышли на лестницу. Вчерашняя история с лифтом вызывала неприятные чувства. Конечно, это было очень глупо и мне не следовало потакать нелепым страхам, но заходить в тесную кабину катастрофически не хотелось. Под предлогом того, что мы опаздывали, я предложила спуститься вниз пешком.
— Как хочешь.
Стук каблуков сливался с грохотом двухколесной тележки, на которой планировалось привезти мое наследство. Этот шум заглушал все остальные звуки, но мне упорно продолжало казаться, что следом за нами спускается кто-то еще. Невидимый преследователь не отставал от меня ни на шаг, он всегда был рядом и терпеливо ждал своего часа. Я постаралась выбросить из головы эти глупые тревоги, ведь известно, что привидения и прочие ужасы видит только тот, кто верит в эту чушь. Для остальных людей потусторонний мир не опасен.
Петька Толкачев поджидал нас на углу улицы. Это был тощий, длинный как жердь парень, под два метра ростом. У него были взъерошенные, упорно не желавшие покоряться расческе волосы и кроссовки сорок пятого размера. А вообще-то Петька был вполне симпатичным.
— Привет! — Светка помахала рукой, передала тележку парню. — Яна, это — Петя, Петя, это — Яна.
Родной Светкин городок потрясал своей аккуратностью. Он здорово смахивал на огромный, с любовью сделанный макет, в котором не было места мусору, а фасады домов сияли яркими, радовавшими глаз красками.
Петр Антонович стоял возле старинного трехэтажного особняка с очень высокими окнами и лепными завитушками на фасаде. Увидев нашу компанию, он улыбнулся, натянуто и сдержанно. «Хорошо еще — мы не опоздали», — подумала я, входя в подъезд.
Изнутри особняк выглядел намного хуже, чем при взгляде с улицы. Выкрашенные дешевой краской двери и протекшие потолки контрастировали с широченной, огороженной затейливыми перилами лестницей, высокие полукруглые окна соседствовали с обшарпанными подоконниками. Здание просто молило о ремонте, но, похоже, напрасно — никто не хотел возиться со старым запущенным домом.
— Я плохо знал эту семью. — Петр Антонович говорил медленно и важно, чуть покачивая головой. При этом оправа его очков поблескивала, и золотые отсветы добавляли каждому слову значительности. — Старики дожили до глубокой старости. Тринадцать лет назад умерла Елизавета Ивановна, а не так давно — ее муж, он же мой двоюродный дядя. Квартира досталась мне, а сундук — первому встречному.