Большая книга ужасов 6
Эдуард Веркин
Вампир из Мексики. Жмурик-проказник. Стеклянная рука
Вампир на тонких ножках
Глава 1
Палец Куропяткина
– Много разного бывает, – сказал Куропяткин. – Много…
И достал из футляра черную трубку. Странную такую, по форме напоминающую череп. Сунул в зубы мундштук…
– Курить будешь? – спросил его Кошкин с легкой завистью.
– Не, – покачал головой Куропяткин. – Не буду. Врачи запретили. Говорят, здоровье непоправимо подорвано. Тринадцать лет, как-никак…
Кошкин и Сунцов уважительно переглянулись – среди всех школьных ребят один Куропяткин уже бросил курить. Причем бросил не что-нибудь, а настоящую трубку. И бросил тоже не просто так, а в связи с ухудшившимся здоровьем.
Еще только у одного Куропяткина имелись настоящие кожаные сапоги – «казаки» с железными носками, а также черный плащ, черная шляпа и необыкновенные зеленые очки. Даже сейчас, несмотря на наступающие сумерки, Куропяткин был в этих самых круглых зеленых очках. Говорили, что он даже спит в этих очках, даже в ванной в них моется. Когда учителя на уроках пытались эти очки с Куропяткина снять, он говорил, что у него редкое заболевание глаз – дневной свет ему противопоказан. И предъявлял соответствующую справку.
Очки, кстати, Куропяткину здорово шли.
– Слышь, Пятка, – Кошкин подмигнул Сунцову, – тебя можно спросить?
Куропяткин погрыз трубку, задумчиво поглядел на реку. Потом сказал:
– Спросить, конечно, можно… Отчего не спросить…
– Только ты не ври, хорошо? – Кошкин попытался заглянуть ему в глаза, да только не получилось – через зеленые стекла глаза были почти не видны.
– Я никогда не вру, – лениво ответил Куропяткин. – Всегда только правду режу. Чистую, как горный ручей.
– Ага, – хмыкнул Кошкин, – правду… А про Красные Ворота тоже правда?
Куропяткин постучал трубкой о каблук, выбил воображаемый табак и сказал:
– Если хочешь, я тебе даже покажу их, Красные Ворота. И тебе, Сунцов, покажу…
– Не надо, – дружно замотали головами Кошкин и Сунцов.
Куропяткин презрительно плюнул на песок, оставил трубку и стал сворачивать из бересты факел. Ночью он собирался отправиться по берегу, побить острогой рыбу на уху, поэтому факелов было нужно много.
– А то, если хотите, можно сходить. – Куропяткин стал обжигать факел, вкусно запахло горелой березовой корой.
– Не хотим, – снова сказали Сунцов и Кошкин.
– Вот так всегда… – Куропяткин вздохнул. – Говорят, враль, говорят, гонщик, а как доходит до дела… Ладно. Так чего, Кошак, ты там спросить хотел?
– Про палец мы хотели спросить, – Кошкин придвинулся поближе к Сунцову, – это правда?
– Что – правда? – серьезно спросил Куропяткин.
Кошкин стал смотреть в сторону.
– Ну, ты говорил… Вроде как… Ну, типа того, что тебе палец, это…
Кошкин замялся окончательно.
– Чего это? – спросил Куропяткин.
– Ну, это… Что типа того…
Возле воды мелко задребезжал колокольчик на донке. Кошкин и Сунцов вздрогнули.
– Налим, – сказал Куропяткин. – Пусть заглатывает, так надежнее…
Кошкин и Сунцов поморщились.
– А давайте я вам про Рыбака расскажу? – неожиданно предложил Куропяткин. – Это классная история…
– Не надо про Рыбака, – отказался Кошкин.
– Почему? – заинтересовался Сунцов. – Почему про Рыбака не надо?
– Он Елкиной про Рыбака рассказал – она месяц заикалась! – прошептал Кошкин. – И без мамы уснуть не могла.
– Да-а… – протянул Сунцов.
– Лучше ты нам про палец расскажи. Говорят, это… смешная история.
Куропяткин отложил факел, огляделся. Кошкин и Сунцов тоже огляделись. Кошкин поежился.
– Ну, про палец так про палец, – сказал Куропяткин. – Только это на самом деле не страшная история. Смешная, скорее. И этакая… Героическая. Ну, не в настоящем смысле, в таком… В смешном смысле.
– Нам сейчас смешная и нужна. – Кошкин поглядел на черную воду.
Где-то далеко в городе свистнул маневровый локомотив, от этого Кошкину стало еще грустнее. И совсем уж одиноко.
– Пятка, а это правда, что тебе палец вампир оттяпал? – брякнул Сунцов.
Кошкин ткнул его локтем в бок, но слишком поздно – Куропяткин уже уставился на Сунцова через зеленые очки, смотрел долго и изучающе…
Сунцов медленно съеживался от этого зеленого взгляда, съеживался – до тех пор, пока не свалился с коряги.
Кошкин осторожно хихикнул.
Куропяткин подождал, пока Сунцов вернется на корягу. А затем улыбнулся из-под очков и медленно снял с левой руки перчатку.