– Ты представить не можешь, Алешка, насколько это ценный экспонат. Я семь лет охочусь за таким ножом, с тех пор, как сюда переехала. Так и думала: валяется он в каком-нибудь заброшенном доме… Говоришь, вы его под полом нашли?
– Под полом. Там еще свечка лежала. Теть Свет, по-моему, их недавно кто-то потерял: нож не заржавел совсем.
Тетя повертела нож в руках:
– Мне больше нравится думать, что его спрятал какой-то колдун, когда их гнали на поезд. А если нож потеряли недавно, то новый хозяин просто не знал, чем владеет.
Меня как пружиной подбросило:
– НА КАКОЙ ПОЕЗД?!
– Ты что вскинулся? – удивилась тетя. – На позорный поезд. Из теплушек с колючей проволокой на окнах. В двадцатые годы собрали всех здешних попов, бурятских шаманов, колдунов и сослали в лагеря, чтобы они людям головы не морочили. До этого при царе Алексее Михайловиче колдунов и ведьм сжигали живьем, а потом в России много столетий не было такого варварства…
Я почти не слушал. В глазах стояла ночная картина: луна, молочный туман и скользящие по нему тени коротких вагонов. Товарные вагоны с печкой, чтобы возить людей – теплушки. Сейчас таких не делают. Это история, кино: «Залазь, казачок, в теплушку».
– …Особенно пострадали буряты, – говорила тетя. – Шаманы были для них и лекарями, и предсказателями погоды, и хранителями народных преданий.
– А колдуны? – спросил я.
– А зарядка? – Тетя встала. Нож она не выпускала из рук. Все время на него поглядывала. – Ценнейший экспонат! Алешка, можешь просить за него все, что в моих силах.
Я и попросил:
– Зарядку не делать.
Через пятнадцать минут мы бежали по городским улицам. Не делать зарядку было выше тети-Светиных сил.
Утренняя зарядка в исполнении бывшего прапорщика воздушно-десантных войск – это пятикилометровый кросс в любую погоду. На каждой встречной лавочке нужно десять раз отжаться, причем не от лавочки, а от земли. На лавочку кладутся ноги, чтоб рукам тяжелее было.
Мы бежали и отжимались. Отжимались и бежали.
Ордынск был похож на город только в центре. Под ногами асфальт, дома старинные, в два, в три этажа; по окнам видно, что стены толстые, как в крепости. На широких подоконниках где горшок с геранью, а где большая дымчатая кошка или сразу две. Но стоило чуть отбежать по переулку, как мы оказались среди одноэтажных домишек сельского вида. На кустах за невысокими палисадами завязались мутно-зеленые ягодки. (Крыжовник, наверное. Или калина? Разберусь, когда созреет.) Посреди улиц росла трава. Паслись гуси, неохотно разбегаясь от редких машин. Тротуары были деревянные, представляешь? Километры дощатых помостов. Я понял, что в дождливое время улицы развозит от грязи.
В темпе пробежав еще немного, мы попали уж вовсе в деревню без тротуаров, с некрашеными серыми избами. Тетя Света посадила уставшего Жеку себе на шею. Задыхаясь, я смотрел на нее и стыдился свой немощи.
Под обрывом блестела река. Я спросил:
– Это не Онон?
– Нет, его приток. Онон дальше… Салаги отдыхают, старослужащие – на тот берег и обратно, – приказала тетя Света, прыгая вниз по вырубленным в глине ступеням.
– Я плавки не взял. Предупреждать надо было, – сказал я с большим удовольствием, потому что еще не простил тетиного коварства. Кто ее за язык тянул: «Проси, что хочешь»?! Наобещала с три короба и не выполнила.
– В трусах искупаешься! – отрезала тетя Света.
Я стал раздеваться. Спорить с ней бесполезно. Не успеешь раскрыть рот, как уже будешь плавать в чем есть, не снимая кроссовок… Тетя скинула сарафан и баттерфляем крейсировала вдоль берега, дожидаясь «инвалидную роту».
Вода была холоднющая. С огородов на нас глядели старухи в темных платьях и повязанных по брови косынках. Пока мы плавали за реку, одна подошла к Жеке. Я, понятно, не слышал, о чем они говорили. Но догадался, когда старуха объявила тете Свете, что может пристроить нашего лишнего «рабенка» в хорошую семью. «Рабенок» с торжествующим видом грыз подаренное старухой яблоко.
– Я подумаю, – ответила тетя Света.
Жека, ожидавший, что его будут уговаривать: «Не покидай нас, останься!» – с воплем шарахнулся от старухи и улепетнул так резво, что мы догнали его только через две улицы.
– Растешь, Евгений, – похвалила его тетя. – Вижу, ты можешь сам пробежать всю дистанцию.
И на обратном пути ни разу не взяла его на шею, хотя Жека еле волочил ноги.
В квартале от музея тетя на бегу бросила мне ключи:
– Позавтракайте чем найдете. Мне надо зайти по делам. – И свернула к двери с вывеской «Интернет-кафе».
«Чем найдете» – это в ее духе. Мама до сих пор не доверяет Жеке даже газ под чайником зажечь. А мне только чайник и доверяет.