Всю тронную речь в свой адрес Павел мрачно смотрел себе под ноги.
— Есть сегодня что-то интересное?
Паша вдруг оживился. Глянул на дядю Толю, кивнул, сделал шаг в сторону, показывая место, около которого копался.
За деревьями угадывался фундамент дома. Невысокие земляные насыпи, остатки кирпича. От фундамента остался четкий рисунок. Вот так шла внешняя стена, вот тут заканчивалась одна комната, тут было что-то небольшое, как будто чулан. А вот тут точно вход — разрыв в линии. Как раз около этого входа Паша и копал. На земле был разложен брезент, инструменты.
— Нашел кое-что. — Паша присел, стал перебирать что-то сваленное на брезенте. — Вот это осталось от входной ручки. — «Это» было похоже на продолговатую круглую палочку. — А это пуговица. — Если пальцем получше потереть — и впрямь окажется пуговицей. — Осколки… думаю, бутылки были. — Осколки как осколки. Если и бутылки, то стекло толстое. — Тут вот как будто кусок погона. Ну и деньги.
Монетка оказалась небольшой и на удивление чистой. На одной стороне расправлял крылья хорошо различимый двуглавый орел, как и на сегодняшних монетах, а на другой читалась цифра «25», внизу «1916», а между ними несколько иностранных букв. Над буквой «А» то ли черточка, то ли точки.
— На, возьми, пригодится.
День сегодня был… Никита еще не понял, хороший или плохой. Но точно странный. До того странный, что Никита не сразу понимал, что надо делать. Вот и сейчас — смотрел на Пашу, на его протянутую руку, на его грязные, в земле, пальцы, на отчищенную монетку и сильно тормозил:
— Зачем?
— Пригодится, — качнул рукой Паша.
— Это же ваше.
— Не мое. Хозяина. Он тут жил, — Паша кивнул на остатки фундамента. — Здесь была его усадьба. Большая. Сгорела одной из первых. И если до сих пор призраком по округе бродит, значит, что-то он здесь оставил.
— Зачем? — Никиту клинило на этот вопрос.
— Это очевидно! — Паша вскинул брови. — Чтобы вернуться можно было! Он же не так просто проклял тут все. Хозяин готовился. Он что-то сделал, чтобы его проклятие сработало. Чтобы вернуться, когда время придет.
— Что сделал? — Никита перестал чувствовать себя в реальности. Окружающее казалось дурной сказкой. Где бел-горюч камень не выдумка, а суровая реальность.
— Да что угодно! К ведьме пошел и принес от нее заговоренную вещь. Что-то другое оставил. Любой предмет, на котором сделал отметку. Эта вещь ему поможет вернуться. Если ее найти и уничтожить, то проклятие можно остановить. Я все уже обыскал. Осталась усадьба. Если ты уезжать не собираешься…
— Зачем уезжать? — вклинился в разговор дядя Толя. Он опускал в карман телефон — значит, начало разговора прослушал. — Мальчик только приехал. Мы сейчас на озеро сходим. Завтра на гору или к порогам Лястимяйе. Внук впервые бабку навестил!
— А Хозяин?
— Знаешь что, Паша! — Дядя Толя потянул Никиту за локоть к дороге. — Обидин сказки рассказывает, а вы за ним повторяете! Мало ли кто и где умирает! Дома́ в любой деревне горят. И если под это надо подложить легенду — пожалуйста. Как историк я во все это не верю. И верить не собираюсь. Не забивайте голову мальчику ерундой. Хозяин у них все здесь проклял! — Последние слова дядя Толя произнес с явной издевкой. — Если бы так было, то по всей земле города лежали бы в руинах, потому что после каждой войны кто-то кого-то выселял, а потом проклинал. И наше место ничем не лучше и не хуже других! Мальчик приехал! Кому это мешает? Пойдем, Никита!
Никита безвольно сделал несколько шагов за дедом. Почувствовал, что в ладони у него что-то осталось.
— Лучше бы ты отправил его отсюда! — уже в спину крикнул Паша. — Завтра бы и отправил! Послезавтра поздно будет!
— Не выдумывай! — Не оборачиваясь, дядя Толя поднял руку в прощальном жесте.
— Прочитай о проклятии магистра ордена тамплиеров! — пытался доказать свое Паша.
— Тебя никто не слушает! — отозвался дядя Толя. Отойдя немного, он возмущенно забухтел: — Вот ведь псих, прости господи! Какой год баламутит округу. Призраки у него тут бродят. Проклятие наложили. Да если бы это проклятие было, поселок бы давно сгорел! А он стоит. И еще столько же простоит. Подумаешь, комбинат закрыли! В то время столько всего закрывали! Куда там наш комбинат…
Он еще долго ворчал, поминая историю Финляндии и России, ругал Пашу с его фантазиями, ругал неизвестного Обидина, который всю эту кашу заварил…
Глава V