– На замочек посмотри.
Замочек был как замочек: петелька, крючок, как на двери. Но Настя и Ленка смотрели на него странно и с какой-то опаской. Даже Мышка притих.
– Застегнут! – шепнула Ленка. – Вырвали.
– Может быть, – согласилась Настя. – А может, сама сорвала нечаянно. Грабитель бы с собой забрал, не стал бы бросать.
– Ага: кувыркнулась, пробила башкой дыру в заборе и сорвала серёжку! – подхватил Мышка.
– Да какая теперь разница, небось, сто лет прошло! Любите вы, девчонки выдумывать страшилки, сами себя пугать! – Ваня лукавил: заброшка его пугала. Огромная, как целый город, жутковатая даже издалека. Один бы он сюда в жизни не пошёл.
– В любом случае, у тебя ещё будет куча возможностей пофантазировать и побояться. Пойдёмте уже!
Настя кивнула, сунула серёжку в карман, и ребята пошли в сторону корпусов. Земли было толком не видать под этими зарослями, но мелкий мусор, какого обычно полно на таких заброшках, под ноги не попадался. Нет, арматуры, битого кирпича и всякого строительного хватало. А вот обычных человеческих следов: пластиковых бутылок, даже окурков, на земле не было. Ваня первый это заметил:
– Давненько здесь не ступала нога человека.
– Они прячутся в норы! – хихикнул Мышка.
– Как ты, что ли? Да ну! Просто нелюбопытный нынче народ пошёл. Все в телефонах своих сидят, нос поднять ленятся! – последнее он прошамкал старушечьим голосом.
Впереди был низкий одноэтажный корпус. Покоцанная старая стена без единой надписи, почти целая деревянная дверь. Даже крыльцо какое-то чистое, словно выметено, не вчера, но недавно. Металлические перила целы, не погнуты. Дверная ручка блестит, отполированная тысячами рук, и табличка на двери «Учебные классы».
– Это точно заброшка, а? – Ленка вопросительно уставилась на дверь. – Я не хочу, чтобы выскочил какой-нибудь охранник и всыпал нам.
– Охранник траву бы покосил… – Ваня рассеянно колупнул краску на перилах. – Совсем зажрались бродяги, даже на металлолом не срезали.
– Новый район, не обжились ещё… – буркнула Настя. – Что-то мне уже не по себе.
– Боишься, что этот, вырвавший серёжку у старухи, ещё здесь? Живёт в глуши, крылечко подметает… – Мышка вырвал пучок травы и замахал, будто правда пытается подмести крыльцо. Его кривляния никого не впечатлили, наверное, каждый думал об одном: заброшка какая-то не заброшенная. Как будто здесь и правда кто-то следит за бывшей фабрикой, не пускает бродяг мусорить и срезать перила на металлолом…
– Может, ну его, а? У меня новый фильм закачан…
– Не дрейфь, Ваня, в крайнем случае, убежим.
Глава II
Настя
Насте нравился её двадцатый этаж. Игру– шечные машинки, как будто из магазина, люди-муравьи, собаки – совсем крошечные и совсем не опасные. И дома. Дома нормального человеческого размера. Если смотреть с балкона двадцатого этажа, они не нависали над ней угрюмыми, серыми, будто могильные плиты, камнями, нет. Они были почти нормальные, почти такие, как положено домам: чтобы окна на уровне глаз и крышу видно. Если смотреть прямо, далеко-далеко, где ниточка шоссе пересекает железнодорожный переезд с игрушечными поездами и совсем не видимыми людьми и собаками, уходит в щетину леса и пропадает там…
Насте кажется, что если взять мамины очки, «дальнобойные», как она их называет, то за лесом, ещё чуть дальше по ниточке, можно будет разглядеть строительный рынок с его здоровенными яркими плакатами, кафешку с аляповатой вывеской (когда темнеет, на ней загораются лампочки), а уж за ней, в низине, в самой темноте, потому что ночью это шоссе не освещается, их старый дом.
Он стоит у самого шоссе в длинном ряду таких же маленьких, уютных, провожающих машины далеко за город. Соседка – тётя Клава по утрам выносит к дороге вёдра со срезанными цветами и здоровенными розовыми яблоками. Садится рядом на раскладную табуреточку и ждёт, пока кому-то из проезжающих понадобятся цветы или яблоки. Сейчас уже, наверное, к цветам и яблокам добавились грибы из леса: маленькие баночки с солёными, бусы из сушёных и просто срезанные, разложенные на газетке прямо на земле. Немного: Тётьклава редко ходит по грибы, вот Настя с дедушкой…
Пока он был жив, они пропадали в лесу весь август и половину осени, потому что кому-то всё-таки надо было ходить в школу. Настя без будильника вскакивала поутру, натягивала заготовленный с вечера «энцефалитный костюм», как дед его называл, – просто специальная одежда с защитой от клещей, бежала на кухню. Дед был уже там. Делал им в дорогу бутерброды с огурцом и варёной колбасой и ворчал, что Настя все грибы проспит.