«Подстелив себе соломки» со всех сторон, буржуазное государство посылает подальше ограбленных капиталистами и/или попавших в локаут рабочих, да еще и, пользуясь своей вооруженной силой, сразу же заключает трудящихся под обычный, домашний или «медицинский» арест — тоже под предлогом «борьбы с эпидемией», запрещая им собираться вместе в общественных местах (больше 100 человек или больше 50, все равно). Но на самом деле для того, чтобы оголодавшие рабочие не могли сговориться и выйти на массовый протест против наглого ограбления, локаутов и фашизма.
Надолго ли хватит терпения у пролетариата? Надо думать, ненадолго. Во-первых, голод — не тетка, а во-вторых, буржуазией грубо попраны основы самого человеческого существования десятков миллионов рабочих, т. е. корни классовых интересов. Рабочие, хотя и находятся под влиянием буржуазии, но они стихийно тяготеют, влекутся к социализму. Это означает, что социалистическая теория всех глубже и всех вернее определяет причины бедствий рабочего класса, и потому рабочие хорошо усваивают ее. И поскольку интересы буржуазии и пролетариата категорически противоречат друг другу, и поскольку сегодня на примере фашистской кампании «коронавируса» пролетариат учится и умнеет намного быстрее, чем вчера, постольку он гораздо быстрее поймет, что без социальной революции выхода для него уже нет.
Партии большевиков пока еще нет, но открытое наступление буржуазии под вывеской вируса и неизбежное сопротивление пролетарских масс этому наступлению, бесспорно, ускорят ее формирование. Тем более, что кадры для партии в значительной степени уже имеются, их ежечасно создает сама жизнь. Задача такой партии в том, чтобы революция совершилась как можно скорее, сознательно, наиболее целесообразным путем и с минимумом жертв.
Охота на ведьм
Операция «Коронавирус» позволяет в своем развитии посадить под замок целые страны, точнее, трудящихся этих стран. Но и сами наши трудящиеся вносят свою лепту в грязное дело буржуазии. Последние дни напуганные обыватели готовы набрасываться на любого, у кого насморк или кашель. Будем надеяться, что у нас до судов Линча и до сжигания на кострах за насморк и кашель не дойдет, но буржуазия явно рассчитывает, что массовый психоз, созданный ею под ширмой гриппа, облегчит дело раскола трудящихся, усилит конкурентную борьбу между собой, затруднит дело их объединения против наступления капитала и создания рабочих организаций.
С другой стороны, действительно, приболевший рабочий должен лечиться амбулаторно, дома, лежать в тепле и уюте, отдыхать, не высовываться на холод и восстанавливать свои силы. Или лежать в больнице, если его состояние ухудшилось. Человек труда должен, так сказать, спокойно болеть и быстро выздороветь, зная, что он на случай болезни материально обеспечен всем необходимым и действительно защищен всеми законами государства. Но есть ли у нас такое положение?
Разве тайна, что во многих капиталистических предприятиях болеть — это роскошь, доступная только руководящей верхушке? В мелких и средних фирмах и фирмочках хозяева формально признают КЗоТ, но своим наемным рабочим и работникам объявляют без стеснения, что часто и долго болеющие им не нужны, их будут увольнять, от них будут избавляться.
Как рабочему и работнику понять, часто он болеет, или нет, долго он болел последний раз, или нет? На это и расчет капиталиста: запугать наемного раба, дать ему понять, что тот болеть вообще не имеет права, неважно, часто или редко, долго или коротко. И работник сам факт своего ухода на больничный воспринимает как беду, которая ставит его на грань полной потери средств к существованию, т. е. на грань увольнения и, как следствие, выживания.
В некоторых фирмах хозяева делают еще проще. Они говорят своим рабочим: у нас больничного нет. Если хочешь — иди болей за свой счет. За те дни, которые будешь болеть, оплаты нет.
Что вынужден делать наемный работник? Понятно, что грипповать «на ногах». Он пьет лекарства и ездит на работу — с насморком, кашлем и температурой. Другой случай, это когда пенсионер вынужден, будучи простуженным, ездить и решать в разных учреждениях свои пенсионерские дела. Будь у человека полноценный заслуженный отдых, когда пожилой рабочий обеспечен материально и культурно и не имеет забот со всякими «переоформлениями», «верификациями», «перерасчетами», «уточнениями» и т. п. издевательствами капитализма, стал бы он ездить в набитом транспорте и мучительно высиживать или выстаивать в очередях? Стал бы пенсионер, имея все заслуженные блага социализма, подрабатывать где-нибудь, чтобы кое-как свести концы с концами или спасти от крайней нужды своих детей (внуков)?