Могут сказать, что для буржуазии не писаны её собственные законы. Она их отбрасывает сразу же, как только они становятся ей невыгодны или неудобны. Какой тогда толк говорить о выполнении конституции?
Это правда. Буржуазия поступает так, как ей выгодно, невзирая на все свои законы. Потому что в ее руках оружие — вооруженная сила, которая и дает ей власть над безоружным народом, поскольку у него нет пока своей армии и своей милиции, своей вооруженной силы. Но буржуазия так действует до той поры, пока не получает в ответ сопротивления рабочих и остальных угнетённых трудящихся. И чем более массовым, сильным и организованным бывает такое сопротивление, тем капиталистам и фашистам тяжелее бесчинствовать. Как отдельный хозяин завода или фабрики часто отступает под натиском общей забастовки своих рабочих, так и фашистское государство может пятиться назад и идти на уступки, если против него организованно действуют десятки тысяч трудящихся. Против организованных миллионов трудящихся фашисты бессильны.
А ещё толк такой, что фашистам очень не нравится, когда от них на каждом шагу граждане требуют исполнения буржуазно-демократических и рабочих законов. Когда такого исполнения требуют одиночки, это ещё не пугает фашистов, но озлобляет и заставляет бросаться на таких одиночек большими силами. Но когда исполнения нужных законов требует сразу 10, 50 или 100 трудящихся, пусть организованных стихийно и на короткое время, это заставляет фашистский патруль отступить. Когда же требуют исполнения демократического закона тысячи и тысячи организованных граждан, тогда у правительства остаётся только возможность либо отступить, либо приказать стрелять в народ.
Но буржуазия понимает, что каждая пуля, выпущенная в трудящихся, вернётся в её голову снарядом из пушки. Да еще и не факт, что полиция и армия станут стрелять в свой собственный народ, частью которого они являются. Поэтому буржуазия пытается маневрировать, прикрывается «эпидемиями», «заботой о жизни граждан» и т. п.
В такой обстановке, когда далеко не все трудящиеся готовы к открытой революционной борьбе, хорошую службу сослужат миллионы демократических «законников», так сказать, «американских адвокатов».
Они, эти миллионы наших граждан, — мелкие служащие, мелкие предприниматели, большая часть интеллигенции, студенты и т. д. — вполне могут на каждое слово новоявленных гитлеровцев отвечать статьёй из конституции или полезного закона, запрещающей фашистские посягательства.
Эти наши граждане могут на каждое преступное требование или действие власти естественно тянуться друг к другу и сообща требовать конкретных юридических оснований, номеров и пунктов статей, однозначно, а не косвенно подтверждающих право власти хоть как-то ущемлять права и свободы граждан. Если такое поведение миллионов наших людей станет политической «эпидемией» в стране, когда граждане будут поднимать крик на весь квартал и буквально выцарапывать глаза за каждый слабый намёк на ущемление конституционных прав, тогда фашистам явно будет несдобровать.
Здесь есть элемент широкой демократической организации масс. Нынешние гитлеровцы могут убить или посадить одного, могут сделать облаву на десять граждан. Но когда общий интерес борьбы за попранные права и свободы, пусть он и проявился вначале в юридической форме, поможет спаять миллионы, соединить население больших городов и выплеснуть борьбу за демократию (т. е. за «воздух» для дыхания) на улицы, — вот тогда прятаться и лепетать от страха придётся уже нынешним фюрерам и их обслуге.
Для того, чтобы лишить трудящихся формально-юридического права на свободу и демократию, финансовый капитал РФ и его государственная головка должны переписать конституцию, убрав оттуда все «неудобные» для себя статьи и положения. Подготовка к такой «переписи» основного закона происходит сегодня на наших глазах — это те самые поправки с «обнулением сроков», в которых это «обнуление» вовсе не самое главное изменение.
Сам факт полной фашизации конституции говорит о том, что финансовая олигархия и её государственные приказчики чувствуют себя неустойчиво, как эквилибрист на канате. Когда у буржуазии горит дом, она не брезгует для спасения ничем, даже такой малостью и третьестепенным делом, как конституцией.