— За женщин, — поднял бокал Олег, — чтобы они были добрыми и мудрыми, умели прощать и любить.
Пригубив фужер, мать заварила чай и ушла с будущей невесткой шептаться в зал.
— Как у тебя с работой, двигается?
— Нормально, батя, мы с Леончиком калым нашли. Школу оформлять будем. Думаю, до осени дел хватит.
Оттого, что врал работяге отцу, на душе стало муторно, но пришлось свою ложь вытерпеть. Раньше обычного и наверное поэтому незаметно стемнело. Провожая Лену до троллейбусной остановки, Святой с наслаждением вдыхал опаленный озоном и душистой сиренью воздух.
— По-моему, ты всем понравилась.
— Олежка, я тебе сразу не сказала, у меня ребенок есть.
— И где же ты его взяла?
— Замужем была.
— Это хорошо, значит, щи готовить сможешь. Как зовут нашего ребенка?
— Максим.
— Мальчишка значит, большой?
— В августе четыре будет.
— А где он сейчас?
— Дома, с мамой сидит.
— Давай я за вами заеду, на барахолку мотнем, по городу пошаримся?
— Жду, — счастливые ямочки появились на щеках.
Святой махнул зеленеющему в ночи светлячку незанятого такси.
— На первую Читу увезешь?
— Садитесь, — согласно кивнул кожаной восьмиклинкой шофер.
Выходные пролетели незаметно. Также быстро разлетелись и снегири из его широченных карманов. За эти два суматошных дня Олег и Лена, таскавшие за собой Максимку, побывали, кажется, во всех магазинах города. Ей нравилась его широкая натура и, видя, как он небрежно обращается с деньгами, благоразумно советовала Святому сильно не тратиться.
— Ничего, деньги дело наживное, Скажу Леончику, еще нарисует, — шутил Олег.
Гудевший с похмелья шарабан медленно, но все же поднял стонавшего Толяна с незастеленного дивана. Сняв мятую рубашонку и скомкав ее, швырнул на пол. «Вот Ванек хорючий, как я вчера до дома добрался, где бухал, с кем?» — прыгали в голове трещавшие мысли. «Утро сейчас интересно или вечер?» — попытался он определить время по смутно пробивающемуся сквозь плотные шторы свету. Стремительно выпрыгнувшая из старинных часов кукушка впорола ему в кровь приличную дозу адреналина, но ситуацию не прояснила. Помог длинный звонок в двери, сдвинувший застывшего Леончика с места и запинаясь на своем пути обо все подряд, нетвердыми ногами он побрел в прихожку.
— Святой, привет, родной, где тебя, волка, носило? Лучший твой друган с голоду пухнет без единого цента в кармане, а ты, бессовестный, шляешься, шут знает где, я все глаза проглядел, тебя дожидаясь.
— Вижу, как ты по мне скучал — Олег разулся и, сунув ноги в растоптанные шлепки, направился в зал.
— Привет! — поздоровался он с маской черта и плюхнулся в жалобно скрипнувшее кресло.
— В пятницу где бродил?
— Не помню, а че?
— Ливень красивый был, но злой, падла, я думал, может, он прихватил где-нибудь тебя?
— Не, — отпивался огуречным рассолом, присев на корточки у холодильника Толян.
— Пропидарило мне тем ужасным вечером, а вот мамане не подфартило. Всю рассаду на балконе из ящиков градом выхлестало.
Святой раздвинул шторы и повозившись со шпингалетом, не без помощи сквозняка, отворил балконную дверь. Зевнув розовой пастью, в комнату зашел большой полосатый кот.
— С добрым утром, Леопольд, — поприветствовал его Леончик и добавил, глядя на Олега — не трись рядом с этим зверюгой, он у меня сторожевой. Вчера без намордника выволок его на улицу, так он, скотина, у соседа собаку порвал в клочья.
Понимая, что хозяин, как всегда врет, Леопольд не обращал на него внимания и ерзал лохматой шкурой по паласу, промокая с себя холодную росу. Присев на край кресла, Олег поймал чудовище за шиворот и посадил к себе на колени.
— А че он у тебя такой цветной?
— Рисую по вечерам, когда вдохновение нисходит, а кисти об него вытираю. Не поверишь, наверное, но я привез его с армии маленьким пушистым клубочком и потом на пятнашку в тюрьму спрятался, а он столько же в этой хате оттянул, вот у бедолаги репа и съехала. Выброси ты эту сумасшедшую тряпку назад на балкон, нечего ему к нежностям привыкать. Дыбани лучше, что я себе с куражей купил, — не отрывая тощего зада от пола, Толян снял с холодильника упакованные в картонную коробку туфли, и кинул в пустое кресло — «Саламандра», никогда таких не носил.
— Правильно и сделал, — Святой понюхал пахнущую магазином кожу — таких, пожалуй, нигде не украдешь. Мой рожу, тунеядец. Скоро десять, на работу пора, а пока «объект» для молотиловки подыщем, все двенадцать будет.
— Есть у меня одна на примете, — откликнулся Леончик, примеряя обновку — так что не боись.