— Твой?
— А где вы его взяли?
— У тебя из-за пояса выудил.
— А что тогда спрашиваешь?
— Так, на всякий случай, — держа нож правой рукой за рукоять, лезвием Мессер постукивал по ладони левой, — есть возможность замять это дело. Изготовление и хранение холодного оружия — статья, понимаешь, надеюсь.
— Понимаю.
— Ну, так как?
Улыбался Слепой редко и сейчас он только слегка ухмыльнулся.
— Гражданин начальник, смажьте этот штырь вазелином…
— И засунуть себе в жопу — серьезно продолжил оперативник. — Слышал я уже это.
Трухнул Мессер, или просто у него не было времени связываться с арестантом, но Слепой отделался десятью сутками карцера.
Спички в кармане завалялись, а вот курехи не было и он присел у «кобуры» выдолбленной в углу.
— Халя-баля, есть кто живой?
— Есть. — отозвались из-за стены.
— Закурить толкни, если имеешь.
Спустя пару минут в «кобуру» влетела сигаретка, за ней еще одна, еще и еще… «Десять», — насчитал Слепой.
— Харе, себе тормози.
— Я не курящий.
— Бляха-муха, голос твой знакомый, ты откуда.
— Из Читы.
— А из Первомайска кого знаешь? — и он расхохотался, узнав кому принадлежит голос, — Эдька ты?
— Я — за толстой стеной забалдел тот — Слепой, это ты?
— Но. Ты давненько здесь?
Непроизвольно Эдик глянул на «китайку», где запеклась чья-то кровь. С верхней камеры ему подкричали, что тут когда-то сидел его брат и с тех пор Эдьке казалось, что эта кровь принадлежит Олегу.
— С шестого.
— А Святой где?
— До шестого был тут. Меня сюда завезли, а его куда-то выдернули и с концами. А тебя когда замели?
— Двадцать шестого сентября, вместе с Корешем.
— За что?
— «Акацию» предъявляют, но мы делов не знаем. Ветерка гребанули, в курсе?
— Нет, — расстроился Эдька, — ишак драный, — ноги затекли и он сел на бетонный некрашеный пол.
— Дай закурить.
— Завязывай, не куришь ведь и не начинай.
— А на хуй мне теперь здоровье?
Слепой не ответил, но прикуренную сигаретку отправил.
— Олега, про Кота что слышал?
— Его в августе под залог нагнали, а с пятого сентября мы Костю потеряли. Или намылился, волк, или убили где-нибудь, но, скорее всего, первое. Жена его квартиру продала, контейнер затарила и свалила в Казахстан. Тебя, Эдька, жарят менты?
— Вчера в хате сказал громко, что неплохо бы побег замутить, сегодня видишь — в «подлодке». В Чите-то как, Олега, движение есть?
— Замерзли все, мыши серые. Ловец сидит, а без него Культурный Калине жопу лижет, в бронежилете, урод, на «стрелки» ездит.
— Не в курсе, что я, Торопыге, из Улан-Удэ отписывал?
— Первый раз слышу, а не видел его вообще давненько, он Калины, как огня боится, притырился где-то.
— Ветерка куда отправили, не знаешь?
— В Якутию, а Ловца в Улан-Удэ перевезли. В читинском централе Князь на положении. Леха, дело прошлое, круто себе в карман грести начал. «Москвич», который у Сыроежкина забрали, продал втихушку от нас за полтора лимона и капусту зажевал. После твоего братана «общак» к нему перешел, Агей говорит — денег дай пацанам на передачи, а Ветерок руками разводит — нет мол ничего. Куда бы мы не сунулись — с напрягами, везде Леха был и капусту снял, дачу расстроил, Майку одел-обул. Жировал короче, сейчас ему туговато, наверное, без любимых курочек и поросят. У тебя-то, Эдька, как настрой?
— Надоело мне плавать в этом болоте, сдают на каждом шагу, из-за пайки хлеба рожи бьют друг другу. Хитрят, мудрят, кого обманывают? Арестанты вроде все. Из-за брата только и держусь, а так бы загрузился, чем только можно и пусть бы меня стрельнули. Рыжий, говорят, на воле?
— С ним, вообще непонятное. Его жена моей жалится, что Вовчик по ночам на середину спальни выходит и у Святого за какие-то грехи прощения просит, но по идеи-то вломить не должен, замаран ведь в крови по уши.
Брат жены притырил Кота в небольшом поселке городского типа в часе езды от Семипалатинска. Недели три Костя шугался всех и всего, но постепенно расслабился. Деньги кончались, а жить он привык широко, надо было шевелиться. Обрез Кот привез с собой из Первомайска и в начале ноября попросил родственника смотаться в город. Ничего не подозревая, тот согласился и пятого числа до трех часов дня катал Костю по городу, пока тот не выбрал магазинчик по зубам. «Работать» предстояло одному.
— Тормози, Мишаня, — остановил он «Жигули» за квартал от «объекта», подожди меня в тачке минут двадцать, а тут я до одного места сбегаю.